— С Бурятией я тесно связан. Моя жена Валя — уроженка Улан-Удэ, она бурятка по национальности. Я журналист и организатор путешествий, много раз делал экспедиции на Байкале. Мы женаты восемь лет. Последнее время мы с Валей жили между Улан-Удэ и Усть-Баргузином (посёлок в Бурятии — ЛБ). Об отъезде из страны думали давно, уже после Крыма стало понятно, что в России всё будет очень плохо. После начала войны мы уехали в Турцию, живём в Анталье. Наш выезд из России и легализацию в Турции я подробно описал в своём телеграм-канале.
Всё это время, если ко мне кто-то обращался по поводу эмиграции, я всегда помогал, давал советы, делился опытом. Когда в России объявили «частичную» мобилизацию, мы начали сначала вывозить родственников жены, а потом друзей, знакомых и тех, кто просто к нам обращался за помощью.
Близких родных, по большей части, мы вывезли давно. В России остались только те, кто либо не хотел уезжать, либо те, кто не в группе риска. Однако бурятская семья — понятие растяжимое, она куда больше, нежели русская семья. Если я занимаюсь совершенно незнакомыми людьми по всей стране, то моя жена активно агитирует друзей и родственников, подпадающих под риск отправки на фронт, срочно покинуть Россию через Монголию.
У Вали началось всё со своих, потом она вышла на волонтёров, которые формируют автобусы в Улан-Батор. Быстро пришла к выводу, что здесь есть, где применить силы и организаторские способности. И вот прямо сейчас она организует ещё один автобус, который сегодня пойдет в Монголию. Ей звонят совершенно незнакомые люди, спрашивают, записываются и готовятся к отъезду.
Она ведёт списки выезжающих, находит водителей автобусов с международными лицензиями. Моя жена и её сестра начали работать с представителями фонда «Свободная Бурятия». Фонд отправил в Монголию, насколько знаю, четыре автобуса, ещё столько же ушло от других организаций и частных лиц. В отправке двух последних мы с Валей принимали непосредственное участие. В каждому автобусе — по 40-45 человек. В основном, мужчины вплоть до 60 лет. Границу проходят за полтора-два часа, автобусы там идут вне очереди.
— Силовики не препятствуют отъезду людей?
— Когда отправляли один из автобусов (из Улан-Удэ — ЛБ), рядом как бы случайно оказалась полиция, проявляла пассивный интерес. Потом, как говорят очевидцы, подъехала Росгвардия — и так же себя вела. Кто-то сливает из чатов информацию, похоже. Но никого не высаживали. Спасает то, что автобусы задерживаются. Назначено одно время, а по факту автобус приезжает на сорок минут позже, например. Соответственно, какая-нибудь Росгвардия, бывает, попаслась, попаслась — никого нет. Уехали.
— Были ли случаи, когда мужчин не пускали на границе с Монголией?
— Пока никого не разворачивают. Каких-то серьезных допросов нет.
— Есть такие люди, кто уезжает из России не по своей воле, а потому, что семья настояла?
— Незнакомые люди звонят нам сами, они в целом уже решились на эмиграцию. А вот друзей и родственников приходится вытаскивать из России буквально силком. Очень острый момент был в ситуации с отцом Вали. Ему 57 лет, и он никуда не собирался уезжать. У него новая семья, любимый дом на Байкале, рыбалка и всё такое. Заграница? Он не так себе представлял своё будущее.
Мы неоднократно ему говорили, что есть возможность поехать с нами. Но он совершенно этого не планировал. Но после известий о мобилизации людей за 60, всем миром получилось убедить, что повестка, пришедшая ему не так давно — не ошибка, и надо срочно брать ноги в руки и бежать. Пришлось подключать разных родственников, которых он выслушал. Потихонечку за полдня накапали на мозг. Человек переспал с этой мыслью, с утра проснулся и решил. Вечером уже уехал. Сейчас он уже в безопасности, в Улан-Баторе. Но в России у него осталась жена и двухгодовалый сын.
— Что вы советуете делать тем, у кого нет загранпаспортов?
— Мы рекомендуем выезжать хотя бы в Киргизию, Армению или Казахстан. Но для жителей центральной России поездка в эти страны не является чем-то экзотичным. А вот для жителей Бурятии логистика очень неудобная. У нас только одни знакомые поедут из Улан-Удэ в Новосибирск, а потом в Казахстан.
— Уезжающие представляют, как они будут жить за границей?
— Здесь срабатывает родовой уклад жизни, который принят в Бурятии. Родня помогает друг другу. У многих жителей республики есть родственники в Монголии, они тоже подключаются. И вообще эмигрантская среда — очень отзывчивая. Вот эта фраза «Мы там никому не нужны» — абсолютно неактуальна. Это России люди не нужны, они нужны только для того, чтобы погибнуть ни за что. А здесь огромное количество людей друг за друга держатся, по крайней мере, на этапе, когда идёт вопрос выживания. Но надо понимать, что, если у человека нет каких-то минимальных денег в запасе или удалённой профессии, ему не надо уезжать. Лучше тогда в тюрьму сесть, на гособеспечение. Ты переедешь в другую страну, и ты не сможешь там сделать ничего.
Переезд — это дорого. Я никого не агитирую за переезд — так, чтобы уезжали любой ценой. Надо чётко понимать, что это и политическое заявление, и возможное обрубание пути назад. Не надо, как в Турции, где сирийские беженцы живут по пять лет в палаточных лагерях. Это тоже перспектива так себе. Если оставаться — есть выбор между войной и тюрьмой. И, честно говоря, я советую при таком раскладе своим подписчикам тюрьму. Родственники могут передачки возить, и без головы не останешься. И совесть будет чиста. Вопрос не в том, надо ли воевать за Родину. В данном случае — не надо.
— Что вы думаете о мобилизации?
— О том, что будет мобилизация, мы понимали сразу, как только забуксовала «спецоперация». Как, в каком виде — не знали, но было очевидно, что все, кто «вне политики», кто осуждал нас за «паникёрство» и бегство, скоро будут смыты той же волной. И мы полгода, я по своим пабликам, а жена — по своим, капали на мозг подписчикам, говорили про преступность войны и про то, что, если есть возможность, надо протестовать, уезжать, а не воевать. Особенно активно мы стали агитировать после посадок Яшина и Ройзмана, стало окончательно ясно, что в РФ инакомыслящим жить небезопасно.
Всё это время моя жена, бурятка по национальности, мягко скажем, очень переживала, что из бурят делают каких-то извергов, буряты прославились на весь мир как убийцы и садисты. Был момент, когда она стеснялась говорить откуда она родом, потому что слово «бурят» стало нести очень негативный оттенок. В Анталье, где мы живём, очень много русскоязычных эмигрантов, среди которых большая доля — украинцы.
— Как долго вы будете заниматься помощью уезжающим?
— Пока люди обращаются, будем помогать.