Решение по административному делу Евгения Власова Октябрьский суд Улан-Удэ вынес 22 февраля. Дело против него завели в декабре. Правозащитница Надежда Низовкина, которая представляла Власова в суде, видит в материалах дела много нарушений. Ни одно из них суд не принял во внимание.
«Я столько 16 лет назад зарабатывал»
39-летний Евгений Власов родился в Улан-Удэ, закончил сельскохозяйственный техникум в посёлке Иволга. Получил диплом инженера-электрика в Восточно-Сибирском технологическом университете. Шесть лет работал главным энергетиком в компаниях, которые строили многоэтажки. В 2011 году вместе с другом купили франшизу и продавали массажное оборудование.
В то время Евгений не интересовался политикой. Переломным событием в жизни стал кризис 2014 года. Поставщик Евгения закупал оборудование у английской фирмы в долларах, и осенью оно подорожало вдвое. Розничные цены тоже пришлось поднять.
«Тогда в СМИ трубили, что в России всё стабильно. Я подумал: а где эта стабильность? — говорит Евгений. — О том, что я недоволен, рассказал в эфире телеканала „Вести — Бурятия“. Мой приятель там работал. Позвонил однажды и сказал, что все бизнесмены возмущаются, и редакция хочет снять на эту тему сюжет. Представляете, девять лет назад государственный канал ещё мог создавать репортажи об этом!»
Полтора года Евгений и его бизнес-партнёр пытались работать с поставщиком, не хотели разрывать с ним отношения. Поставщик был из Украины. «Мой партнёр — этнический бурят — дважды бывал там на обучении. И, разумеется, не столкнулся ни с каким нацизмом», — добавляет Евгений. В 2016 году они не смогли покупать оборудование по высоким ценам и стали привозить ширпотреб из Китая. Оборудование было некачественным, клиенты часто запрашивали ремонт. Доходы падали, партнёры продержались до 2019 года — и закрыли бизнес.
Евгений снова занялся электрикой. Сейчас он — субподрядчик у НКО «Фонд капитального ремонта общего имущества в многоквартирных домах». Зимой работы нет, она появляется в середине весны. Доходы у Евгения нерегулярные и непостоянные. Чтобы прокормить семью — четверых детей и неработающую супругу — он берёт частные заказы.
«Друзья готовы устроить меня на постоянную работу с зарплатой в 35 тысяч рублей, но этих денег нам не хватит, — говорит Евгений. — У меня двое детей, которые учатся в школе, и ещё двое ходят в детсад. За всё нужно платить, а я столько 16 лет назад зарабатывал».
«Вы что, действительно собрались митинговать?»
Евгений предчувствовал, что конфликт в Украине, начавшийся в 2014 году, может перерасти в полномасштабные боевые действия. Однако день, когда началась «спецоперация», стал для него полной неожиданностью. У Евгения на западе Украины живёт приятельница, этническая бурятка. В 2005 году она уехала во Львов работать, а около двух лет назад вышла замуж за украинца. Евгений написал ей в конце февраля и уточнил, нет ли у неё возможности перебраться в соседнюю Польшу, чтобы быть в безопасности.
Подруга ответила: «Жень, как я уеду, у меня ведь российский паспорт?! К тому же мужа не отпустят, ввели военное положение, и мужчин не выпускают из страны. А без него уезжать не хочу». Полдня Евгений не мог встать с постели, размышляя о том, что буряты едут на фронт и, возможно, от их действий пострадают в том числе буряты и бурятки, живущие в Украине. Потом он регулярно писал приятельнице в Украине, спрашивал, как у неё дела. Она отвечала, что жива и здорова, но были взрывы.
Пятого марта 2022 года Евгений второй раз в жизни вышел на митинг. Перед этим выходил на акцию в поддержку политика Алексея Навального*. На площади Советов в центре стояли двое мужчин и столько же женщин. Чуть позже к собравшимся подошли полицейские — по два на каждого. Евгения забрали в полицейский участок.
Он вспоминает: «Там ко мне подсел лейтенант и спросил: «Вы что, действительно собрались митинговать?» Я ответил: «А почему бы и нет, вроде в свободной стране живём?» На это силовик заявил: «Не ходите тут, чтобы никого из вас здесь не было! У нас установка задерживать всех, кто намерен высказываться против». В тот раз Евгения отпустили, протокол составлять не стали.
«Мы надеялись: вот это-то дело „о дискредитации“ мы выиграем»
В середине декабря Евгению позвонил участковый и попросил приехать в отдел. Мужчина не предполагал, что его могут обвинить в дискредитации армии, в отдел приехал без адвоката. Там ему показали скриншот его страницы во «ВКонтакте», распечатанный на листе А4, и спросили: «Это ваше?» Евгений сказал: «Да, это моя страница».
Соцсетью «ВКонтакте» Евгений пользуется со студенческих времён. Страница приватна, видеть публикации могут только друзья. Их у Власова около трёхсот. Евгений давно репостит материалы о коррупции в российской власти, и нередко пишет комментарии под политическими публикациями других пользователей «ВКонтакте».
Антивоенные публикации Евгений начал размещать сразу после начала боевых действий. Друзья просили не делать этого, но Евгений думал: «Кто мною здесь будет заниматься, я же не блогер с большой аудиторией». Однако всё равно рассчитывал, что с помощью постов сможет кого-то переубедить.
Его успокаивало, что комментарии он писал корректно. «Никого не оскорблял, нецензурную лексику не использовал, — говорит Евгений. — И в обычной жизни не матерюсь. Я человек верующий, в церковь иногда хожу».
Евгений говорит, когда полицейские показывали скриншот страницы, ему не объяснили, в чём обвиняют. Хотя по закону должны это сделать. Более того, Евгению не дали даже в руки листы со скриншотами. Их он видел только издали. «Власов даже не понял, а что вменяют-то? Один пост или десять постов, каких именно? Я считаю, что это грубая ошибка, которая должна была повлечь закрытие административного дела», — говорит правозащитница Низовкина.
В протоколе полицейский написал, что Евгений признал свою вину. Однако Власов говорит, что этого не делал, а лишь подтвердил, что страница принадлежит ему. В графе «события и обстоятельства нарушения» вместо описания нарушения, которое допустил Власов, просто переписана формулировка статьи КоАП.
«А там необходимо было написать: такого-то числа разметил вот такой пост, а вот такого числа написал такой комментарий, — говорит Надежда Низовкина. — Но вместо этого просто переписали название статьи 20.3.3. А далее судья пишет: „обвинение предельно конкретизировано“. Хотя оно вообще не объявлено, не изложено».
Надежда Низовкина считала, что удастся добиться оправдательного решения или прекращения административного преследования по делу Евгения, поскольку сразу были видны грубые нарушения, допущенные полицейскими. «Мы надеялись: вот это-то дело „о дискредитации“ мы выиграем и это будет первый прецедент в Бурятии, — добавляет Низовкина. — Я хотела сломать механизм „обвинительности“ по этой статье. Для этого были все основания».
«Страницу в „ВК“ исследовал не лингвист, а оперуполномоченный ФСБ»
Под половиной материалов дела стоят подписи сотрудников ФСБ — начальников подразделений: полковника Федотова и Мухина (его звание в материалах не указано — ЛБ), оперуполномоченного Загарулова. При этом считается, что ФСБ занимается только крупными делами: о терроризме и шпионаже.
Суд не принял во внимание заявление Евгения о том, что его признание вины сфальсифицировано. Судья отметила, что у должностных лиц, составлявших административный протокол, не было личной заинтересованности в деле. Поэтому не исключила «признание» из числа доказательств.
Страницу Власова во «ВКонтакте» исследовал не лингвист, а оперуполномоченный ФСБ Загарулов. Он составил протокол осмотра страницы, в котором не привёл ни одной цитаты из постов, дискредитирующих армию, не объяснил, как именно они обличают вооружённые силы, а только предъявил скриншоты. В лингвистической экспертизе суд Власову и Низовкиной отказал, а протокол осмотра Загарулова из доказательств не исключил.
Низовкина говорит: «Судя по материалам дела, этот протокол осмотра, созданный Загаруловым, ставил перед собой вот какую задачу, цитирую: „В целях построения характеристики и взглядов пользователя проанализированы его комментарии…“ То есть сотрудник ФСБ не пытался выявить нарушение, а хотел проанализировать убеждения и мировоззрение человека. Но судить гражданина за мировоззрение нельзя, судить можно за конкретное деяние».
Первые два судебных заседания у Власова проходили в селе Иволга, где Евгений прописан. Однако третье и решающее заседание состоялось в Октябрьском районе Улан-Удэ. Путаницу с территориальной подсудностью юристка объясняет тем, что районный судья просто не захотел брать на себя ответственность за решение.
Комментарий под под чужим постом об учительнице из Бурятии Елене Багаевой, которую в мае суд оштрафовал на 40 тысяч рублей за разговор с семиклассниками про спецоперацию. Власов прокомментировал: «российская армия сама себя дискредитировала, напав на соседнее государство».
Репост чужого поста: «Война в Украине — это геноцид коренных народов в России. На одного убитого жителя Москвы приходятся десятки, а то и сотни безвозвратных потерь с других регионов». Там приводились данные о погибших в разных регионах.
Репост видео медиа «Царьград ТВ» под названием: «Освобождение, а не вторжение: спецоперация на Украине — причины, риски, последствия».
Комментарии под чужими постами в «ВК»: «штамп в военном билете или тело в черном пакете» и «думаю, всё таки есть большая разница умирать, защищая Родину, или умереть оккупантом, захватчиком на чужой земле».
«Мой прадед боролся с фашизмом и погиб. А теперь меня судят за то, что я против фашизма»
Судья назначила Евгению Власову наказание в виде штрафа в 30 тысяч рублей. Евгений пока не знает, как будет собирать деньги, чтобы его погасить. Надежда Низовкина заявила, что сначала попробует обжаловать решение Октябрьского суда в апелляционной инстанции.
«Я считаю, что решением по делу Власова судебная система Бурятии показала абсолютную профнепригодность, — говорит Низовкина. — Теперь суд — это просто орган по утверждению заранее написанных решений. По сути, тогда можно обходится без судебных процедур и ставить печати на протоколах, составленных участковыми. Всё это ещё раз доказывает, что мы провалились в тоталитарную яму, где не важны права человека».
Власов хочет уехать из России, потому что не видит в ней будущего для себя и своих детей. Его бабушка и её сестра — русские по национальности, имеют звание «дети войны». Их отца долгое время считали предателем Родины. Он защищал Москву под Подольском в 1941 году и погиб. Но его тело тогда не нашли. Из-за этого жизнь двух его дочерей, выросших в детском доме, была большим испытанием. 12 лет назад останки прадеда Евгения подняли. И в одной из библиотек Улан-Удэ даже сделали стенд с историей его жизни и подвига, выставили его личные вещи.
«Получается, мой прадед боролся с фашизмом и погиб на войне. А теперь меня судят за то, что я против фашизма, — говорит Евгений. — „Сюр“ какой-то! Сейчас, спустя 70 лет, снова идут боевые действия, дети вновь теряют отцов».
Прошлой весной одноклассник дочери Евгения потерял отца, он погиб в Украине. Мальчик несколько недель плакал на уроках. А в школах в это же время ввели «разговоры о важном». Дочери Евгения на них не ходят. Он написал заявление о том, что девочки не станут посещать классный час. «Но с нового учебного года в школах России начнётся военная подготовка. Это очередной виток безумия», — добавляет Евгений.
Сначала Надежда и Евгений предполагали, что страницу в «ВК» взломали сотрудники ФСБ. Однако выяснилось, что у Власова и оперуполномоченного Загарулова, составившего протокол осмотра, есть один общий друг в этой социальной сети. Это видно на скриншотах, которые полицейские предъявили Власову в качестве обвинения. Скорее всего этот «друг», поддерживающий «спецоперацию», рассказал Загарулову про посты Евгения. Впрочем, версию о взломе аккаунта в социальной сети юристка тоже не исключает.
Евгений почистил свои посты и комментарии, удалив всё, что можно признать «дискредитацией». Ещё одного административного дела он не хочет.
*Росфинмониторинг включил Алексея Навального в перечень террористов и экстремистов.