«Ты никуда отсюда не уйдёшь!»
Под прицелом Алена Мустафина оказалась ночью 9 марта 2019 года. Она рассказывает, что в тот день вечером увидела пропущенный вызов от подруги Кристины Даноян, с которой они с юности гуляли в одной компании. Алёна перезвонила ей, подруга сказала: «Ты с днём рождения меня не хочешь поздравить?!»
На самом деле 27-ой день рождения Кристины был накануне, восьмого марта. Но Алёна в этот день работала. Лаборант химического анализа на ангарском заводе полимеров, Мустафина трудилась посменно. Девятого марта выпал на её выходной, шестилетний сын был у бабушки. «Ну можно. Почему нет?» — ответила она.
Кристина назвала незнакомый адрес, сказав, что отмечает в компании, попросила купить пива. На часах было 21.30. Алёна вызвала такси.
Её привезли в спальный 10-й микрорайон Ангарска с одинаковыми серыми хрущёвками. Алёна позвонила в квартиру на первом этаже, дверь открыл незнакомый парень (потом Мустафина узнала его фамилию — Бородин). Алёна сразу увидела в комнате напротив входа Кристину с их общим знакомым Максимом Усовым и праздничный стол с закусками. Пахло алкоголем.
Усов не поздоровался и сразу начал грубо обвинять Мустафину в создании видео, которое появилось в Интернете и касалось общего знакомого этой компании по фамилии Перетрухин (фамилия изменена — ЛБ). В видео (оно не сохранилось с 2019 года — ЛБ) девушка, снятая со спины, рассказывала, что Перетрухин насилует девушек, заражает ВИЧ-инфекцией — вот и её заразил. Алёна ответила Усову, что она не имеет к этому никакого отношения, с Перетрухиным она не встречалась, не ссорилась, обвинять его ей не в чем.
Алена рассказывает, что не вставая с дивана, Усов неожиданно ударил её кулаком в бедро. Мустафина в шоке пошла в коридор и начала одеваться, чтобы уйти домой. Усов крикнул: «Не пускайте её!» Подруга придержала Алёну за руку и сказала: «Ты никуда отсюда не уйдёшь!» Бородин запер дверь на ключ. Мустафина рассказывает, что Усов ударил её по лицу, а она упала на диван и стала отбиваться ногами от его ударов. Кристина была рядом и безучастно смотрела на происходящее.
Кристина, рассказывает Алёна, совершенно нормальный человек, продавщица в брендовом спортивном магазине, мать семилетней дочери. Алёна и Кристина близко общались больше десяти лет. Сейчас Алёна говорит, что объясняет себе поведение Кристины тем, что та была пьяна.
К этому моменту компания пила несколько дней.
«Я осознала, что меня сегодня убьют»
«Усов кричал, что убьёт меня, бил по ногам. Приказывал сознаться в причастности к видео, — спустя три года Алёна научилась рассказывать о преступлении спокойно, с лёгкой презрительной улыбкой. У неё низкий голос. Предложения она строит как в судебных документах: „В отношении меня было совершено противоправное деяние“. Годы, проведённые в судах, дают о себе знать. — Я пыталась потихоньку отправить эсэмэску другой подруге, чтобы она вызвала на этот адрес полицию, но Кристина забрала у меня телефон, отдала Усову, и он разбил его об стену».
Бородин достал обрез и направил на девушку.
«Я в какой-то момент осознала, что меня, наверное, сегодня убьют. Я не хожу по церквям, Богу не молюсь, но там я поверила во всех богов и начала молиться. Просила: Господи, спаси меня. У меня маленький ребенок, я воспитываю его одна», — вспоминает Мустафина.
Экспертиза потом установит, что обрез был годным для стрельбы. К нему Усов достал пять патронов и предложил Мустафиной сыграть в «русскую рулетку». Вставил патрон в один из двух стволов и предложил ей самой выбрать спусковой рычаг, объяснил, что рычаги отвечают каждый за свой выход двуствольного оружия. Патрон несколько раз демонстративно вытаскивал и вставлял обратно. Обрез направлял в ногу, вплотную прижимал к бедру.
Требовал сознаться, что Алёна — автор видео, «которое опорочило человека». Так прошли четыре часа.
«Я кричала, звала на помощь, билась в дверь и окна. Но на окнах были решётки, выбежать я не могла, — вспоминает ту ночь Алёна. — На суде потом соседи скажут, что слышали мои крики, но не вызывали полицию, потому что привыкли, что в этой квартире постоянно что-то происходит, и уже не обращали на это внимания».
От стресса у Алёны носом пошла кровь и открылась рвота. Это её и спасло. Усов спросил: «Ты чё, беременная?» Она сказала: да.
Они почему-то её отпустили. Усов сам вызвал Мустафиной такси.
«Состава преступления не видят»
В два часа ночи Мустафина собрала обломки своего айфона и на такси уехала домой. Дома она нашла старый кнопочный телефон, воткнула его в розетку, трясущимися руками нашла иголку, чтобы вскрыть разбитый телефон и вытащить из него сим-карту. Еле дождавшись минимального заряда, вызвала полицию, рассказала, что её силой удерживали и угрожали оружием.
Диспетчер, принимавший звонок, сказал не раздеваться, не трогать на себе ничего и дождаться сотрудников. К дому Алёны подъехал экипаж, они поехали на место преступления. Свет внутри был выключен, звуков не слышно. Полицейские посветили в окна фонариками, позвонили, постучали, никто не открыл.
В машине сотрудники дали Мустафиной бланк заявления, сказали написать, что адрес проверен, внутри никого нет, поэтому претензий она не имеет. Вместо этого она написала: «Сотрудники полиции никаких мер не приняли». Экипаж отвёз её домой и уехал.
Через несколько часов, уже утром, к злополучной квартире приехал второй экипаж полиции. Через соседей полицейские нашли хозяина, который сдавал её в аренду Бородину. Владелец дал разрешение сорвать с окон решётки. Полицейские вошли в квартиру через окна. Внутри спали все трое участников отмечания дня рождения. Здесь же нашли обрез, пять патронов и следы крови Мустафиной в ванной.
Всех троих увезли в отделение полиции.
«Я не знаю, кому сказать спасибо, но, видимо, кто-то из руководителей в полиции увидел моё заявление, поверил мне и отправил по адресу второй экипаж, — рассказывает Алёна. — Если б не этот человек, кто знает, ведь из этого обреза могли бы действительно кого-нибудь убить».
Даноян, Усов и Бородин в отделении полиции дали объяснения. Рассказанное Мустафиной отрицали, говорили, что она сама приехала и никто её не удерживал, могла уйти в любой момент. Их выслушали и отпустили. Полицейские говорили Мустафиной, что «состава преступления пока не видят» и надо ещё доказать, что её силой удерживали.
«Не является ли душевнобольной? Склонна ли к выдумке и фантазированию»
Мустафина следит за своей внешностью: осветлённые уложенные кудри, длинные нарощенные ресницы, длинные ногти. Она часто смотрит в айфон, говорит размеренно и спокойно.
У неё два высших образования — химическое и юридическое. Второе она решила получить уже после участия в судах по преступлению. Борьбу за то, чтобы преступники были наказаны, она начала сама, без адвоката. «Я считала, что если правда на моей стороне, зачем мне кто-то?» — объясняет она.
После того, как троих её обидчиков выпустили из полицейского участка, Мустафина проверила в книге учёта преступлений, было ли зарегистрировано её заявление и под каким номером. Номер записала себе. Говорит, что догадалась сама: надо проверить и зафиксировать.
Для того чтобы дело не развалили, Алена несколько раз в неделю ездила в полицию и узнавала, как идёт работа. После такой настойчивости ей позвонил участковый и спросил: «А вы потом заднюю точно не дадите?» «Я ответила: вы в своём уме? Мне оружием угрожали! Конечно, не дам!» — ответила она.
Уголовное дело возбудили спустя 18 дней после преступления, но только по факту умышленного уничтожения имущества — айфона. По факту угрозы убийством и причинению тяжкого вреда здоровью дело возбудили 13 апреля, с самих угроз прошло уже больше месяца. Его завели не против конкретных людей, а «по факту преступления», что ещё больше осложняло дело. Усов, Бородин и Кристина фигурировали в деле в статусе свидетелей и жили на свободе. Дело было готово к передаче в Следственный комитет, но Следственный комитет всё время возвращал его назад.
«Я страдала после преступления не так сильно, как заставил меня страдать Следственный комитет. Мне на каждом этапе казалось, что они хотят развалить дело и не дать ему дойти до суда», — вспоминает Мустафина.
Собирая информацию о пострадавшей, следователь Евгений Рожин обнаружил, что в 2018 году она наблюдалась у психиатра. У специалиста Алёна лечила заикание. В медицинской карте написано: «Получала консультативно-диагностическую помощь».
Следователь ходатайствовал о проведении Мустафиной психиатрической экспертизы, объяснил, что это необходимо, чтобы доказать, что она адекватно воспринимает действительность. Она согласилась. Первая экспертиза проходила амбулаторно. Алёна приехала в Ангарский филиал Иркутской областной психиатрической больницы, её ждал следователь. Перед комиссией, состоящей из врачей, он поставил восемь вопросов.
Алена перечисляет некоторые из них: «страдала ли Мустафина в момент совершения преступления каким-либо психическим заболеванием?»; «не является ли она душевнобольной?»; «каковы индивидуальные психологические особенности её личности?»; «может ли она принимать участие в следственных действиях и судебных заседаниях?»; «склонна ли она к выдумкам и фантазированию?».
«Я ещё помню, что я подумала: такие вопросы, как будто это я преступник», — говорит Алёна.
Экспертиза состояла из устной беседы и письменного теста из более чем пятисот вопросов. Алёна отвечала на них около двух часов. Через неделю пришёл результат, в нём было написано: «Ввиду недостаточной ясности клинической картины в амбулаторных условиях ответить на вопросы не представляется возможным». Эксперты рекомендовали поместить Мустафину в стационар для «уточнения квалификации её психического состояния» (документ есть в распоряжении редакции — ЛБ).
В заключении экспертов также написано, что летом 2018 года Мустафину избили. Алёна рассказала, что сожительствовала с мужчиной, с которым рассталась. Через полгода ещё одна его бывшая сожительница с подругой избили Мустафину. По этому поводу она лечила в стационаре травму головы, наблюдалась у невролога из-за головных болей и лечила появившееся заикание.
Следователь ходатайствовал о проведении стационарной экспертизы. Судья ангарского городского суда Дмитрий Стреляев 13 августа 2019 года это ходатайство удовлетворил. Вынес постановление: разрешить положить потерпевшую Мустафину в стационар психбольницы в Иркутске на 21 день для производства судебно-психиатрической экспертизы (постановление есть в распоряжении редакции ЛБ).
«Это был просто был удар для меня, — вспоминает Алёна. — Судья, гарант соблюдения конституционных прав, выносит такое решение. Я спросила у следователя: а куда на 21 день я дену ребенка? Мне сказали: „Не переживайте, Алёна Игоревна, мы определим его в госучреждение!“ И вот тогда я поняла, что я ничего не спущу с рук этим людям. У меня появились силы. Материнский инстинкт помог. Я просто представила сына в госучреждении».
«Забери заявление. Ты же думаешь о своём ребенке?»
В сентябре 2019 года Мустафина наняла адвоката. Вместе они написали апелляционную жалобу в Иркутский областной суд. В апелляционной жалобе Мустафина указала, что она семь лет работает на крупном предприятии, которое входит в структуру «Роснефти». Каждый год сотрудники предприятия обязаны проходить медицинские осмотры, в том числе врача-психиатра. И каждый год её допускают к работе.
Суд апелляционной инстанции постановление судьи Стреляева отменил. Пояснил, что принудительно поместить в стационар можно только обвиняемого или подозреваемого, но никак не потерпевшую.
Алёна рассказывает, что однажды возвращалась домой из областного суда. У подъезда, в закутке, стояли трое незнакомых молодых людей. Она подошла, приложила ключ к домофону и услышала: «Забери заявление. Ты же думаешь о своём ребенке?»
Алёна с сыном перестали жить дома.
В таких случаях потерпевшим или свидетелям положена госзащита. Мустафина запросила её, долго оформляла все документы. Официальные власти прислали ответ, что нет оснований для госзащиты.
Из трёх человек, бывших в той квартире, с Мустафиной попытался поговорить единственный — Усов. Он позвонил ей осенью 2019 года, когда его признали по делу подозреваемым. Она назначила встречу в кафе, где днём всегда много народу и есть видеонаблюдение.
Усов извинялся, говорил, что ничего в тот день «не соображал». Просил примириться, предлагал денег за разбитый телефон. Спрашивал: сколько тебе надо? Просил забрать заявление. Мустафина от денег отказалась.
«Хорошо, что я отказалась, — сказала ЛБ Алёна. — На суде потом защита Усова говорила, что я придумала эту историю. Усов дал показания, что это я к нему приезжала и требовала с него денег».
По информации Ангарского новостного сайта, Максим Усов в 2010 году был в розыске по подозрению в нападении на полицейского у одного из баров Ангарска. Кристину Даноян судили в 2017 году. В состоянии алкогольного опьянения она ударила сожителя ножом. Ей назначили наказание — 4 года лишения свободы условно.
Михаила Бородина к моменту истории с Мустафиной судили два раза: в 2010 году за грабёж в составе группы, в 2012 году — за причинение тяжкого вреда здоровью. Шесть лет он провёл в колонии строгого режима. Уже в 2019 году, когда он был в статусе свидетеля по иску Мустафиной, Бородин попал под суд за управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения и за сбыт огнестрельного оружия.
«У нас люди не умеют жаловаться»
Дело не двигалось. Мустафина решила жаловаться на действия следователей из Ангарска в областной следственный комитет. «Обычно у нас люди не умеют жаловаться, — говорит Алёна. — Могут написать сразу Путину и потом удивляются, что жалобу спускают вниз. Я изучила этот вопрос и поняла: чтобы жалоба дошла до руководителя, надо соблюдать иерархию».
Сначала Алёна написала жалобу на имя заместителя руководителя Следственного комитета Ангарска — дождалась ответа. Затем написала жалобу на имя руководителя с описанием, почему не согласна с ответом его подчиненного. И так поднималась всё выше и выше.
Процесс этот долгий. Каждый ответ можно ждать по 30 дней. Но ни один из начальников не имеет возможности спустить жалобу вниз, потому что каждый из его подчиненных уже отвечал на такое обращение, объясняет Алена. Завершающим этапом стали записи на личные приёмы к руководителям областного Следственного комитета и областной Прокуратуры.
«Личный приём в областном Следственном комитете длился минут семь, не больше. Мы разговаривали в большом красивом зале. Всё было под видеокамерами, присутствовали сотрудники, которые всё записывали. Мне дали сказать всего пару слов», — вспоминает Мустафина.
Алёна успела объяснить, что стала жертвой преступления и что её пытались положить в психиатрический стационар, а преступники ходят на свободе. Андрей Бунёв (тогда руководитель областного СК — ЛБ) ответил коротко: «Будьте спокойны».
«Я уехала. И потом узнала, что все трое стали подозреваемыми и всем им была назначена психиатрическая экспертиза. В амбулаторных условиях. Всех признали вменяемыми. Дело поступило в суд», — рассказала Алёна ЛБ.
«Даже если бы я была лесбиянкой или нимфоманкой, это не говорит о том, что меня можно удерживать и угрожать оружием»
С момента преступления до первого заседания суда прошло больше двух лет. Сторона защиты подозреваемых выстроила процесс так, чтобы как можно больше собрать информации, порочащей Мустафину.
На суд адвокаты защиты пригласили Перетрухина, с «очерняющего видео» про которого и началась история. Перетрухин негативно характеризовал Мустафину. Пригласили мужчину, который утверждал, что Алёна год с ним встречалась, рассказывал, что она лесбиянка и нимфоманка. Судья несколько раз прерывала его и говорила, что это не относится к делу. Мустафина говорит, что видела его в суде в первый раз в жизни.
«Даже если бы я была лесбиянкой или нимфоманкой, это не говорит о том, что меня можно удерживать и угрожать оружием, — говорит Мустафина. — Этому мужчине задали в суде вопросы: когда у меня день рождения? Сколько лет моему ребенку? Как зовут мою маму? Он ни на один ответить не смог».
Ни один из подсудимых вину не признал. Говорили, что Мустафину никто не удерживал, она пила вместе с ними и могла уйти в любой момент.
Приговоры троим участникам преступления вынесли 14 мая 2021 года. Всех признали виновными в незаконном лишении человека свободы. Усова — в угрозе убийством и уничтожении имущества. Кристине грозил год лишения свободы. Усову — год с лишним. К моменту приговора истёк двухлетний срок давности по этой статье.
Даноян и Усов наказания избежали.
За решётку попал только Бородин, его приговорили к четырём годам лишения свободы. К лишению человека свободы ему добавили ещё серию статей — незаконное хранение оружия, мошенничество, угрозу убийством. Срок давности по ним к моменту суда ещё не истёк.
«Люди Байкала» поговорили с Кристиной Даноян. По её словам, Мустафина «невменяема», именно этим Даноян объясняет решение суда положить Мустафину в стационар.
«У меня нет желания об этом человеке вообще разговаривать. Она очень многих людей обвинила в том, чего не было. Многие страдают от неё. То, что её удерживали с оружием — это всё враньё», — сказала Даноян ЛБ. Рассказать о том, как на самом деле прошёл вечер 9 марта 2019 года, Даноян отказалась, посоветовала читать её показания и положила трубку.
В показаниях Даноян рассказала, что не звонила Мустафиной и не приглашала её. Мустафина позвонила ей сама. К делу приложена распечатка звонков, которая этот факт подтверждает.
По показаниям Даноян, дверь в квартиру была открыта. Мустафина в любой момент могла уйти. Обрез Бородина лежал за диваном. Все гости того вечера доставали его, смотрели, поэтому на нём остались их отпечатки пальцев.
«Главное, чтобы в решении было прописано, что госорганы были неправы»
Сразу после оглашения приговора Алёна начала новый процесс — против государства. Готовилась она к нему все три года. Каждую бумагу собирала в отдельную папку.
Как судятся с государством, она не знала. Услугами адвокатов не пользовалась. В Интернете прочитала, что в суд на государство подают обычно незаконно осужденные в порядке реабилитации.
Алёна составила иск в Ангарский городской суд так, как думала, своими словами, ответчиком указала Российскую Федерацию в лице Следственного комитета РФ и МВД России. В качестве компенсации морального вреда указала сумму в один миллион рублей: 200 тысяч с МВД и 800 тысяч со Следственного комитета.
«На законодательном уровне суммы морального ущерба не прописаны. Я в такие суммы оценила свои страдания, — объясняет Алёна. — Знала, конечно, что мне столько не выплатят, но это было дело принципа».
В суде прошли четыре заседания. Представители МВД и Следственного комитета пытались доказать, что действовали правильно. Решение было вынесено в пользу Мустафиной, но с гораздо более скромными суммами компенсации: 15 тысяч должны быть взысканы с МВД и 45 тысяч — со Следственного комитета РФ за счёт государственной казны.
«Меня спросили, буду ли я обжаловать решение. Я сказала, что нет. Я в суд шла ради принципа, а не за деньгами. Даже если бы с них по тысяче взыскали, я считала бы, что выиграла. Мне главное, чтобы в решении было прописано, что госорганы были неправы», — сказала Мустафина ЛБ.
«Когда она звонила, юрист имя свое забывал»
Первый опыт судебного заседания Алёна Мустафина получила в 2016 году. Судилась с ремонтно-строительной компанией, которую наняла сделать ремонт в квартире. Когда подошёл срок сдачи работ, ничего не было сделано. Алёна осталась без денег и без ремонта. Подала в суд. Исковое заявление помогли составить сотрудники Роспотребнадзора за отдельную плату. Мустафина выиграла и на выплаченные деньги своими силами закончила ремонт.
«Тогда я и поняла, что бороться за свои права можно и нужно,» — вспоминает она.
После судов 2019 года она пошла получать юридическое образование. В 2020 году окончила магистратуру «Университета управления ТИСБИ» (Казань). В 2021 году о ней писали местные СМИ. В суде, без помощи юриста, она отстояла права доноров крови. Закон нарушали руководители её предприятия — Ангарского завода полимеров.
Алёна Мустафина — Почётный донор России. С января 2020 года работодатель перестал предоставлять положенный выходной день по донорской справке, если речь шла о ночной смене. За неё требовали две донорских справки, так как смена начиналась в одни сутки, а заканчивалась во вторые. Алёна в суде доказала, что это незаконно. Это был прецедент. После неё ещё восемь работников предприятия выиграли суды, а Мустафина была их представителем.
Деньги за свои услуги она не берёт.
«После громкой судебной истории я подвергалась травле на заводе. Уволить меня на законных основаниях не могли, поэтому пытались сделать так, чтобы я не сдала экзамен по охране труда. Я не просто его сдала, а прошла профподготовку и стала дипломированным «Специалистом по охране труда», — рассказала Мустафина ЛБ.
В июне 2023 года Мустафина выиграла в суде дело водителя ангарской медсанчасти, тоже Почётного донора, 40-летнего Дениса Силаева. С него работодатель также требовал две донорских справки за выходной в одну смену. Мужчина читал в СМИ о победе Мустафиной и сам нашёл её через соцсети. Он её девятый доверитель.
Силаев — майор полиции на пенсии. С 2016 года он регулярно сдаёт кровь. У него первая группа, положительный резус фактор и редкий фенотип. Если он долго не приходит на станцию переливания крови, то сотрудники звонят ему, просят прийти и сдать кровь. 22 декабря 2022 года у Силаева была сороковая донация, и он стал Почётным донором.
В медсанчасти № 36 Ангарска Силаев работает с 2019 года, устроился после выхода на пенсию. Денис считает, что работодатели относятся к донорам «пренебрежительно».
«Ещё в полиции мне начальство говорило: не верим, что ты это делаешь по велению души, — говорит Силаев. — Я ничего не доказывал, просто отвечал: идите, сдайте кровь. В полиции я особо донорскими справками не пользовался, копил их, а потом просто дни к отпуску присоединял».
Когда на новом месте ему отказали, Силаев начал изучать этот вопрос, обнаружил прецедент в судебной практике — и выигравшую дело сотрудницу завода полимеров Мустафину. Силаев составил доверенность на неё, вместе они выиграли суд.
МСЧ-36 пыталась оспорить это решение в апелляционной инстанции. Но Иркутский областной суд оставил в силе решение Ангарского суда. После этого в МСЧ-36 переписали Правила внутреннего трудового распорядка. Решение давать выходные за ночные смены распространилось на всех работников-доноров.
«Алёна Мустафина вела дело грамотно, — сказал ЛБ Денис Силаев. — Наш юрист на работе внесла Алёну в „чёрный список“, потому что когда Алёна звонит и запрашивает документы, юрист своё имя забывает. Вообще услуги юриста обошлись бы мне в 40-50 тысяч рублей».
Гордится успехами дочери мать Алёны — Светлана Мустафина. Она считает, что личность дочери начала формироваться, когда в юности Алёна работала официанткой. Несколько раз работодатели не платили ей за смены. Тогда Алёна не знала, куда можно обратиться.
«После такой работы Алёна попала на завод, — рассказала Светлана ЛБ. — Белая зарплата, соцпакет, требования безопасности — всё чётко. И вдруг даже на заводе Алёна сталкивается с несправедливостью и двойными стандартами, когда доноров перестают отпускать с ночной смены по одной справке. Она не смогла с несправедливостью мириться».
У Светланы три дочери. Старшая — журналист, средняя — предприниматель, занимается грузоперевозками. Алёна — младшая.
«У меня все три дочери — личности, — считает Светлана. — Я учила их гнуться, но не ломаться. Не всего надо добиваться буром, иногда отступать, но если уверен в своей правоте, то добиваться своего».
«В суде неважно, что правильно и честно. Выигрывает тот, кто рассказывает самую убедительную историю»
«Я создала прецедент, и это важно. Считаю, что пройти такой путь может любой. Главное — моральные силы и терпение. Сейчас, спустя время, мне кажется, что это всё можно выдержать, — сказала Мустафина ЛБ о своей победе.
О современной судебной системе Мустафина говорит так: «В суде неважно, что правильно и честно. Выигрывает тот, кто рассказывает самую убедительную историю. Я не все дела выигрывала, был и проигрыш. Завод полимеров выносил мне дисциплинарное наказание за то, что я как донор обратилась к уполномоченному по правам человека. Я подала в суд, пыталась оспорить наказание и проиграла. То есть, по мнению судьи, люди не имеют права обращаться к уполномоченному».
Мустафина Алёна Игоревна с 2020 года фигурирует как истец в 18 судебных делах. 13 из них по делам доноров. Сама она говорит, что участвовала как минимум в 26 судебных процессах.
«Я ни одну ситуацию не спускаю с рук», — объясняет она свой подход. В ноябре 2020 года по её жалобе врачам Ангарского филиала психоневрологического диспансера были объявлены замечания от областного Росздравнадзора за допущенные нарушения при проведении судебно-психиатрической экспертизы Мустафиной (документ есть в распоряжении редакции ЛБ).
Последний спор у неё произошёл с охранником на работе. Он заставлял её снять каску, когда она шла через проходную. Мустафина доказывала ему, что нет такого нормативного акта. Охранник составил на неё акт нарушителя. Мустафина написала в прокуратуру. Прокуратура внесла представление руководителю охранного предприятия. Алёна планировала обратиться в суд. Но охранник уволился сам.
В мае 2023 года на заводе полимеров Алёну Мустафину большинством голосов выбрали в комиссию по трудовым спорам. Из 1175 работников большинство — 657 — проголосовали за неё.
В июне 2023 года Мустафина предъявила гражданский иск к Даноян, Усову и Бородину, через суд потребовала с них деньги за нанесенный моральный ущерб и разбитый телефон. С Даноян и Усова взыскали в сумме 150 тысяч рублей компенсации морального вреда. По осуждённому Бородину иск отклонили в связи с тем, что он уехал из ИК-15 Ангарска, сейчас находится в ведении ГУФСИН Ростовской области. «Информация о Бородине М.М. относится к сведениям, составляющим государственную тайну», — написано в апелляционном определении.
Мустафина предполагает, что он участвует в войне в Украине.