В текущем году Болотов считался фаворитом, его кандидатуру поддерживали губернатор и депутаты Заксобрания. В результате действующий градоначальник получил максимальные 34 голоса, значительно опередив других претендентов и на конкурсной комиссии (150 баллов против 128 у ближайшего соперника), а также во время голосовании депутатов.
— Александр, в Иркутске мэра уже больше десяти лет выбирают депутаты из предложенных конкурсной комиссией кандидатов. А много ли осталось в России городов, где жители сами выбирают мэра на прямых выборах?
— Если брать региональные центры, то у нас остался Абакан, Анадырь, Хабаровск и Якутск. Хотя Якутск можно уже не считать, так как там уже всё в процессе отмены. По муниципалитетам полной статистики вам никто не даст, так как статистики в режиме онлайн никто не ведет. Знаю, что в начале нулевых годов было 25 тысяч муниципальных образований. Сколько их сейчас — не скажу.
Вообще, в последние десять лет мы видим две важные тенденции: муниципалитетов становится всё меньше из-за укрупнения и объединения, а прямые выборы мэров почти везде отменяют. Сейчас в большинстве городов, как в Иркутске, главу выбирают депутаты из кандидатов, которых предлагает конкурсная комиссия. Но в некоторых небольших муниципалитетах, особенно в национальных регионах или в Сибири, всё ещё остались прямые выборы. Я бы назвал их последними очагами гражданского самосознания.
— Сразу хочется спросить — а почему вообще в нашей стране остались такие выборы, где горожанам дают право голоса?
— Можно сказать, что это рудиментарная история, которая сохраняется из-за особенностей местных политических культур и сложившихся элитных раскладов.
Когда в марте 2025 года власти приняли новый закон о местном самоуправлении, в нём появились два ключевых изменения. Первое — возможность назначения главы муниципалитета фактически напрямую губернатором. Второе — переход к одноуровневой модели управления. При этом в законе дали оговорку — регионы могут сохранять два уровня, если это важно с учётом традиций.
За последнее особенно выступали национальные регионы. Например, Татарстан. Там уже сложилась определённая система распределения власти между группами элиты, кланами и объединениями по принципу землячества. Менять эту систему — значит ломать старые договорённости, создавая риски и нестабильность.
Впрочем, таких мест становится всё меньше. Если говорить о региональных центрах, где сохранились прямые выборы мэров, то их число неуклонно снижается. Сейчас вот всего три региональных центра осталось.
— А в чем разница, когда мэра выбирают горожане, а не назначают сверху?
— Когда мэр избирается жителями, у него совершенно другая мотивация. Он должен отвечать перед теми, кто его выбрал — перед горожанами и местным бизнесом. Это заставляет его защищать интересы города, даже если они противоречат интересам региональной власти.
Мэрия контролирует всё, что важно для жизни города: правила застройки, благоустройство, транспорт, торговлю, коммунальное хозяйство. В региональной столице сосредоточена самая дорогая земля, недвижимость, основной бизнес. Когда местные жители выбирают мэра, он вынужден учитывать их мнение и защищать интересы города.
При назначении сверху мэр становится просто чиновником в вертикали власти. Его главная задача — не конфликтовать с руководством и выполнять спущенные сверху указания. Часто такие мэры приходят из непубличной сферы — бывшие замы губернатора или руководители МУПов. Они не имеют собственной политической субъектности и не будут отстаивать интересы города, если это противоречит интересам вышестоящего начальства.
В результате, при отмене прямых выборов, местная власть теряет самостоятельность, а жители теряют возможность влиять на развитие своего города. Это одна из причин, почему многие российские города становятся всё более одинаковыми и лишёнными индивидуальности.
— В такой системе, где мэр зависит от вышестоящего руководства, сложно или легко оставаться на посту долгое время?
— На самом деле, Иркутск в этом смысле исключение. В современной России в большинстве городов мэры меняются очень часто. Посмотрите на Курган, где уже год не могут никого назначить. Там невероятная чехарда. Или Владивосток, где за последние десять лет сменилось множество мэров, и почти все бывшие главы сейчас под следствием.
Это усугубляется новым законом о местном самоуправлении. Регионы теперь могут укрупнять муниципалитеты, убирая сельсоветы с их администрациями и депутатами. Центр принятия решений, включая бюджетные вопросы, смещается к региональным органам власти. Жителям, чтобы добиться каких-то изменений, остаётся писать губернатору или записывать видеообращения президенту.
В такой системе мэр находится между молотом и наковальней. Он должен угодить и вышестоящему начальству, и местным жителям, и бизнесу. Если ты ориентируешься на население и городской бизнес, то вынужден спорить с региональной властью. А если ориентируешься только на региональные власти, тобой будет недоволен город. Устраивать всех невозможно.
— Как думаете, почему тогда Руслан Болотов смог удержаться и пойти на второй срок?
— В современной российской системе ценятся совсем другие качества, чем, скажем, в 90-е годы. Раньше мэру нужно было быть публичным политиком, иметь поддержку граждан и бизнеса. Сейчас главное — умение сглаживать острые углы и не выносить конфликты в публичное поле.
Если внимательно посмотреть на последние годы, как только какой-то конфликт уходил в публичное пространство — это уже первый знак, что чиновник проигрывает. Сильные игроки в публичные конфликты не лезут, они договариваются тихо и спокойно.
Кроме того, для политического долгожительства важно не демонстрировать амбиции. Тебя не должны воспринимать как угрозу. Как только мэр начинает слишком активничать, его очень быстро переводят куда-то в Госдуму или Совет Федерации.
То, что у Болотова не было громких конфликтов и региональная администрация поддержала его кандидатуру, говорит о его умении договариваться. Это скорее плюс, чем минус.
— Кто вообще сегодня идёт во власть и кто в ней задерживается?
— Во власти идут карьеристы, а задерживаются те, кто умеет размазывать масло тонким слоем по всему бутерброду. Чтобы всем хватило. И всем, кому надо.
В общем мы сейчас видим общий тренд на технократизацию и унификацию. В систему приходят люди, вписывающиеся в определённый шаблон. Неформатные личности редко идут во власть ради карьеры. С точки зрения выживания в системе, нужно быть конформистом. Если человек начинает демонстрировать нонконформизм, он быстро вылетает.
— Но есть какие то плюсы у новой системы назначения мэров? Возможно, проще решаются какие-то проблемы?
— Единственный плюс в том, что стало больше единообразия. Поскольку вертикаль единая и кадровая политика согласуется, то с точки зрения формальной бюрократии исполнение регламентов и процедур стало лучше. То есть стандартизация выросла, и общего бардака стало меньше.
Но в остальном это сплошные минусы. Человек, который понимает, что работает временно, не имеет долгосрочных интересов. Его главная забота
— не сломать карьеру и не вступать в конфликты. Но ведь очень сложно реализовывать собственную стратегию развития города без конфликтов!
Сегодня самый лёгкий переговорщик — тот, у кого нет собственного хребта, собственной внутренней структуры. Для карьеры это помогает, а для реализации значимых проектов — мешает. Можно, конечно, добиться успеха, но можно и шею сломать, если результата ещё нет, а недовольные уже появились.
— Давайте ненадолго вернемся к Болотову. Как думаете, отразится второй его срок на самом городе? Есть у него шансы стать лучше: уютнее, красивее, удобнее?
— Я не могу судить об Иркутске сегодня, так как там не был давно и не знаком с местной ситуацией. Но замечу одну особенность — в крупных городах жители обычно критично относятся к любой власти. Неважно, выбрали мэра сами горожане или его назначили, — его всё равно будут ругать. Это связано с тем, что городские жители более образованные и индивидуализированные, у каждого есть своё мнение о том, как должен выглядеть город.
Одни критикуют благоустройство, другим не нравится архитектура, третьим — транспорт. Угодить всем невозможно. Поэтому у любого мэра есть два пути: либо иметь чёткую стратегию развития города и следовать ей, несмотря на критику, либо пытаться угодить всем сразу. Во втором случае он будет метаться между разными идеями, и в итоге получится хаос, который не понравится никому.
Для того, чтобы принимать какие-то решения, нужно быть политиком с яйцами. Нужно иметь жёсткую стратегию, право её доказывать, объяснять, реализовывать.
— А есть примеры городов, которые расцвели при таких, назначенных, мэрах?
— На мой личный взгляд, из региональных центров за последние 15 лет самый большой прогресс показал Екатеринбург. Я считаю его великолепным городом. Если вспомнить, каким был Екатеринбург в 2006-2009 годах — то это хаотичная застройка. Где-то новое здание, где-то старое неснесённое, частный сектор — выглядело всё ужасно. Но сегодня город приобрёл единый архитектурный облик, стал приятным, уютным и красивым. По нему приятно гулять и не стыдно посоветовать его посетить.
При этом есть города, которые как были серыми, неуютными, пыльными и грязными, так и остались. Например, Новосибирск.
— Если горожане и дальше не будут сами выбирать мэров, к чему это приведёт в долгосрочной перспективе?
— Развитие городов, конечно, будет продолжаться, но они станут более похожими друг на друга. Вспомните, почему советские города были такими одинаковыми? Потому что система была стандартизированной, не было мотива выделяться. Нужно было просто выполнять планы и инструкции, которые спускались сверху. При такой системе трудно ожидать оригинальных решений и прорывов.
— И еще раз про Болотова. Если горожане не могут вспомнить, чем запомнился мэр за пять лет — это хорошо или плохо?
— Это всегда вопрос, с чем сравнивать. Если каждый год была коммунальная катастрофа, а тут несколько лет не было, то, может, это и хорошо. Знаете, есть такая поговорка — «Лучшая власть — та, которую не замечают». Никому не мешает — уже хорошо.