«Придет Дайва и всех задайвит»

«Мы увидели Дайву в минском кафе, она зашла туда с мужем и маленьким сыном, — вспоминает уроженка Беларуси Ангелина (имя изменено по просьбе собеседницы). — Мы такие — ой, Дайва, блин, прячемся. И отвернулись так, чтобы она нас не заметила».

Та встреча могла случиться летом 2014 года. Тогда Дайва и ее муж Роман были известными ЖЖ-блогерами. Часто критиковали Русскую православную церковь — за коммерциализацию и сотрудничество с властью. Ангелина, которая была верующей, с ужасом читала такие посты. «Она ведь сама из церкви не вылезала», — объясняет собеседница ЛБ.

«Дайва уже тогда была токсичной личностью, никто с ней общаться не хотел, — говорит Ангелина. — Они с мужем носили какую-то холщовую одежду, походили на реконструкторов. Их считали людьми со странностями».

За прошедшие годы Дайва Кучинскайте ушла из православия и стала атеисткой, но блогерство не бросила. Кроме полуживого «Живого Журнала», она активно пишет в Facebook и Telegram. Самые популярные ее посты собирают сотни лайков и комментариев. «Немного, но и этого хватает, чтобы воздух портить», — считает один из недоброжелателей Кучинскайте, проживающий в Вильнюсе (он также попросил не указывать свое имя).

Дайва продолжает критиковать церковь, но все чаще под ее удары попадают русскоязычные жители балтийских стран. Например, ведущую российского книжного клуба в Литве Ольгу Велавичюте Дайва осудила за то, что та училась в московском вузе, «заключив сделку с дьяволом». А предпринимателя Виктора Воронцова — за то, что он предложил поставить эмигрантам-бизнесменам в Вильнюсе памятник.

Кучинскайте не нравится, когда в Литве транслируют идеи «русского мира». Под удар могут попасть и литовцы. В августе 2025 года Дайва раскритиковала диссертацию антропологини Гражины Белоусовой, в которой та рассуждала, есть ли на Западе русофобия. Гражина пришла к выводу, что Дайва считает диссертацию «российской пропагандой», и выслала ей досудебную претензию, в которой потребовала удалить «клеветнические» посты. Дайва не собирается ничего удалять и готова идти в суд, хотя у нее нет денег на адвоката.

Многие собеседники ЛБ сравнивают Кучинскайте с Катей Марголис — художницей, которая известна своими медиа-атаками на антивоенных россиян. В 2023 году Марголис поддержала Дайву — ту в соцсетях обвиняли в доносительстве на ученого-библеиста Андрея Десницкого. Десницкий через несколько месяцев покинул Литву. Его история стала самым громким «кейсом» Кучинскайте.

Акт мщения

В 2022 году доктор филологических наук Андрей Десницкий, живший в Москве, открыто заявил об антивоенной позиции и эмигрировал вместе с женой в Литву. Устроился преподавателем русской литературы в Вильнюсский университет.

В 2023 году Дайва Кучинскайте нашла старые публикации Десницкого в Фейсбуке и обвинила ученого в том, что он ранее считал Крым «русским». После Кучинскайте на Десницкого обратило внимание литовское медиа LRT, там вышло два материала о взглядах преподавателя — что в 2014 году он поддержал референдум об аннексии Крыма, а в 2012 году отрицал оккупацию балтийских стран Красной армией.

После резонанса Десницкий извинился и заявил, что не был свободен от «рецидивов имперского сознания». Кучинскайте написала в соцсетях, что библеист «задайвлен». Вуз не продлил с преподавателем контракт — а официальной причиной в университете назвали то, что к Десницкому ходило мало студентов. Ученый покинул Литву, сейчас он живет в Латвии.

Произошедшее активно обсуждалось в соцсетях, многие решили, что именно Кучинскайте виновата в произошедшем. Священник Андрей Кураев назвал Дайву «стукачкой», а публицист Виктор Шендерович — «дрянью». В комментариях Кучинскайте желали, чтобы она горела в аду. Некоторые предполагали, что Дайва связана с ФСБ, потому что она «ломает репутацию» антивоенных россиян.

В разговоре с ЛБ Кучинскайте отрицает, что писала донос в какие-либо официальные органы. «Я просто цитировала посты Десницкого и не вижу в этом ничего плохого. Я не ходила к нему на кухню подслушивать», — говорит она. Сам Андрей Десницкий отказался от разговора с «Людьми Байкала»: потому что «не будет комментировать ничего, связанного с этой дамой».

А Десницкий и Кучинскайте были знакомы лично?

В 2023 году несколько месяцев Дайва пела на клиросе в храме при бывшей Лукишской тюрьме в Вильнюсе. Она пришла туда, чтобы поддержать антивоенных священников, передших из РПЦ в Константинопольский экзархат. Именно в этом приходе Кучинскайте познакомилась с Андреем Десницким. Дайва рассказывает, что на чаепитии среди прихожан увидела нового мужчину, они поздоровались. «Он говорит: «А я Десницкий», а я говорю: «О, ну очень приятно!», — вспоминает она. Когда Кучинскайте начала писать о «крымских» высказываниях Десницкого, он ходил мимо клироса, по ее словам, «с перекошенным лицом».

Несколько прихожан, с которыми общались ЛБ, предполагают, что вражда между Кучинскайте и Десницким началась после их личного знакомства, потому что ученый «как-то не так посмотрел на Дайву, не то что-то ей сказал». «Она почувствовала себя отверженной, неоцененной — ну держись, кто ты такой, чтобы меня игнорировать».

Еще один прихожанин считает, что Десницкий выступил против того, чтобы атеистка пела на клиросе. «Он мог бы сдержаться, промолчать, но обратился к настоятелю. И Дайва разозлилась».

Настоятель храма при бывшей Лукишской тюрьме Владимир Селявко говорит ЛБ, что Дайва — «скандальная личность» и что он не хочет «иметь ничего общего с ее пиаром». Прихожанин храма, с которым пообщались «Люди Байкала», добавляет, что он с другими верующими подходил к Селявко и просил «убрать Дайву» из прихода — поскольку «эта дамочка успела нахамить всем».

Селявко предложил Дайве остаться в приходе и даже стать регентом (руководителем церковного хора). Но для этого священник призвал ее выстроить отношения с другими прихожанами. Кучинскайте взяла паузу и в приход уже не вернулась: «Там собиралась русская тусовка, местная оппозиция, я чувствовала, что они мне не очень рады».

В одном из обличающих постов Дайва использовала переписку с украинским книгоиздателем Евгением Аврамчуком. Евгений публично рассказал, что он поссорился с Десницким еще до Майдана из-за позиции по Крыму. «В 2023 году я счел, что надо помочь несчастным литовцам, которые не понимают, какую они змею пригрели на груди, дали ему место в университете, — говорит он ЛБ. — Это был мой акт мщения Десницкому, и я не смог это сразу распознать как христианин». Сейчас Аврамчук жалеет, что старая история всплыла. «Мне жаль Десницкого, жаль Дайву, мне всех жаль», — говорит Евгений (он провоевал в ВСУ полгода, его сын — на фронте до сих пор).

Впервые Аврамчук увидел Кучинскайте в начале двухтысячных — в Кирилловской церкви в Киеве. Тогда Дайву звали Дарьей, и она практически не ходила в школу, а все время проводила в храме. «У юной Дайвы было типичное лицо женщин, которые слишком увлеклись православием», — вспоминает Евгений.

«Могло кончиться разгулом или наркоманией. А кончилось церковью»

Дайва Кучинскайте родилась в Минске в 1988 году. Её отец — литовец, мать — украинка. Они дали дочери литовское имя, одно из его значений — «богом данная». «У папы в голове была революционная романтика про мужественных коммунистов, у мамы — белогвардейщина, „хруст французской булки“, шляпки, балы и юнкера», — объясняет разницу мировоззрений у родителей сама Кучинскайте.

Дайва чаще всего видела отца, «закрытого газетой „Правда“». Мать, наоборот, читала дочери Пушкина. В четвертом классе Дайва «накорябала восторженные» стихи о поэте на чужой стенгазете. Ее мать вызвали в школу, и та, по словам Кучинскайте, «очень извинялась». Дайва посчитала это предательством.

Отец Кучинскайте работал проектировщиком. Он не смог пережить крушение СССР и найти новую работу. «Папа решил, что ничего не будет делать, и будет страдать», — говорит Кучинскайте. В какой-то момент отец запил. «Ночью пьянствовал, спал днем или вечером, — рассказывает о бывшем муже мать Дайвы, Светлана Танасюк. — Мы включаем свет в коридоре, а он кричит — ему отсвечивает». «Доходило до того, что он мог нассать в подъезде. Мама сгорала от стыда», — говорит сама Дайва.

Осенью 1998 года отец Дайвы напал на ее мать. «Я пришла из школы домой, позвонила в дверь, долго ждала. Наконец открыл отец. В руках он держал полотенце, скрученное длинным жгутом, с пятнами крови, — вспоминает Кучинскайте. — Из ванной выглянула мама с разбитыми очками. И я позвонила в милицию. Я сказала, что папа убивает маму. Это прозвучало ужасно глупо». Дайве было 10 лет.

Сама Светлана Танасюк с трудом вспоминает тот день. «Кажется, он начал кидать мне в лицо обвинения, что я антисоветчица», — тихо говорит Танасюк.

Светлане диагностировали сотрясение мозга и повреждение глаза. На следующий день она подала на развод. Заявление в милицию Танасюк писать не стала.

Мать часто делилась с Дайвой переживаниями об этом случае, а вот Дайва — не могла сформулировать свои. Сейчас Кучинскайте считает, что до нападения «мама не могла найти в себе силы, чтобы развестись с отцом». «Этот выбор пришлось делать мне. И это легло на меня чувством вины, потому что тогда я спасла ее, а отцу — подписала приговор».

Родители Дайвы развелись, но продолжали общаться. Отец остался в Минске, мать с дочерью уехали в Киев. «Мы перестали ходить в театр, на концерты, мама много работала, чтобы прокормить нас, — вспоминает Дайва. — И это могло плохо для меня кончиться — разгулом каким-то или наркоманией. А кончилось церковью. Наверное, не самый худший вариант».

До переезда в Киев Дайва редко бывала в православных храмах, ее родители не были воцерковленными людьми, хотя и крестили дочь в раннем детстве. И сама Кучинскайте, и ее мать говорят, что начали активно ходить в церковь после смерти отца Дайвы. Он умер через четыре года после развода — Дайве было 15 лет. Светлана с дочерью тяжело пережили новости о его смерти.

«На третий день, как мы узнали, Дайва сказала — мама, хватит плакать, попросись в отпуск. Мы поехали по монастырям молиться и после этого воцерковились. Я вам передать не могу, как мы глубоко воцерковились!», — вспоминает Светлана Танасюк.

Церковный загул

Кучинскайте с матерью стали прихожанами Кирилловской церкви — она была действующим храмом Украинской православной церкви Московского патриархата. Верующим Дайва представлялась как Дарья (так ее крестили в детстве): «Они не понимали, что за Дайва такая, это же не православное имя, пугались».

Уже в первый год воцерковленной жизни Дайва собрала свои джинсы и штаны и выкинула на лестничную площадку. «Она сказала, что отвратительные брюки — мерзость для женщины», — вспоминает ее мать. Светлана называет это первым «принципиальным» поступком дочери.

В старших классах Дайва ушла, по ее выражению, «в церковный загул». Каждый день пела в хоре — утром и вечером. Была звонарем. Работала в православной газете. Получала зарплату в конверте — «батюшка платил, сколько и когда считал нужным». Писала стихи о святой Руси, царевиче Алексее и белогвардейских отрядах (после скандала с Десницким недоброжелатели Дайвы цитировали в соцсетях ее стихотворение, посвященное России, где были такие строки: «Ты моя радость и боль, Мне от Тебя не отречься. Небо горит над Тобой, И возгораются свечи»).

В какой-то момент Дайва почти перестала ходить в школу — мать не была против: «Директриса школы подала заявление в милицию, что я злостно прогуливаю занятия. Мы с мамой расценили это как бесовское искушение. Спасло нас то, что я заболела воспалением легких — простудилась в церкви. Мама принесла в милицию справку от врача, и от нас отстали».

Светлана Танасюк вспоминает, что дочь тогда была «худющей травиночкой». «Дайва бежит на колокольню, а я стою под колокольней и плачу. Там наверху мороз, я представляю, какие у нее ручки ледяные. Она перестала звонить — я прячусь». Танасюк говорит, что прихожанки храма «рыдали, когда Дайва пела». Она называет свою дочь «чистым человечком». «Все ее обожали, — рассказывает Светлана. — От нее какая-то химия, какое-то солнце шло».

Школу Дайва в итоге закончила. Поступила на регентское отделение педагогического вуза в Киеве. В 2008 году, когда ей было 20 лет, ушла из РПЦ, потому что «разочаровалась». «У меня появился интернет, и я смогла «бесконтрольно читать информацию. Я думала, что РПЦ была против „красных“, а оказалось, что они заодно», — объясняет Кучинскайте. Дайва с матерью перешли в Истинно-Православную Церковь (ИПЦ) — это малочисленное православное течение с более строгими канонами, чем в РПЦ.

В 2011 году Кучинскайте вышла замуж за историка из Башкортостана Романа Нуриева, тоже последователя ИПЦ. Сохранились фотографии с венчания — Дайва в белом платье в пол и белом же платке, бородатый Роман — в светлом кафтане. Мать Дайвы Светлана говорит, что молодожены были «наивными и немного не от мира сего».

Официально Роман Нуриев был не первым мужем Дайвы. В 2009 году в Украине 21-летняя Дайва обручилась, а потом и расписалась в ЗАГСе с литературоведом из Барнаула Юрием Юнгеровым — тоже последователем ИПЦ. Венчаться собрались через год. Но перед самим венчанием Кучинскайте отказала Юрию — влюбилась в Романа. «Он страшно обиделся, но уехал к себе в Сибирь, а я осталась как полная идиотка — обрученная, и даже расписанная, при этом девственница», — говорит Дайва. Дайву и Юрия развел церковный суд, а затем и ЗАГС. Юнгеров отказался от разговора с ЛБ.

После венчания Дайва и Роман уехали из Украины в Россию и там официально зарегистрировали брак. Дайва взяла фамилию мужа. Нуриевы завели один аккаунт в «Живом Журнале» на двоих. Писали в основном об отношении к РПЦ и ИПЦ. Посты часто были жесткие и критичные. Дайва продолжала называть себя Дарьей.

Вскоре руководство ИПЦ отлучило пару от причастия за «оскорбления общины и архиерея». Дайва называет ИПЦ «стремной организацией со своими недостатками». «И мы стали такой маленькой церковью из двух человек», — добавляет Роман.

«Мы тихо возмущались, а они — напоказ»

В 2011 году Нуриевы устроились учителями в сельскую школу в Карелии. Роман преподавал историю и обществознание, Дайва — музыку и основы православной культуры. По их словам, это «была попытка внутренней эмиграции, народничество».

Завуч Райваттальской школы Ольга Корниенко сначала обрадовалась появлению Нуриевых — в Карелии не хватало молодых учителей: «Образованные, интеллигентные. Но потом они как начали проявляться!»

Вскоре Роман и Дайва опубликовали в ЖЖ эссе «Смерть среди могил» — о том, что старое финское кладбище в окрестностях осквернено местными жителями. Нуриевы положили распечатанное эссе в учительской и отнесли в сельскую администрацию — хотели, чтобы его прочитало как можно больше людей. После этого, говорит Кучинскайте, «на нас была волна доносов»: «Писали директору школы, главе поселка, участковому, что мы такие плохие».

Затем Нуриевы выложили в ЖЖ фотографии избирательного участка, на ступеньках которого выстроились несколько собак. Здание участка выглядело очень старым.

«Они [Нуриевы] везде выставляли не красоту, а эту нашу хтонь, — вздыхает Ольга Корниенко. — Да, здание [избирательного участка] было убитое, развалюха. Да, может быть, на кладбище было не все в порядке. Нам это тоже не нравилось. Но мы тихо возмущались, а они — напоказ. Они говорили правду, но делали это не с добром».

Корниенко считает, что свои статьи Нуриевы публиковали, чтобы «мы, учителя, спорили с ними». «Они часто намекали, что мы зомбированные, что у нас идеология советская, им это прям доставляло удовольствие, забавляло, — вспоминает экс-завуч. — А они были такие свободные. Они над нами возвышались!»

Собеседница ЛБ предполагает, что у Дайвы «и с детьми не складывалось», потому что «она всегда была с неискренней улыбкой». «А дети — они же как животные, чувствуют это сердцем», — говорит Ольга. Корниенко проработала в школе 31 год.

Сама Дайва считает, что большинство ее учеников в Карелии «воспитывалось перед телевизором». «И я понимала, что учитель с гуманистическими ценностями не сможет никак перебить этот телевизор», — говорит она. Роман Нуриев добавляет, что после Майдана с учениками «стало ужасно тяжело». «У меня, например, шел урок про Древнюю Грецию. А кто-то с задней парты кричал: „Долой бандеровцев!“», — вспоминает он.

Минимум два бывших ученика Дайвы погибли на войне в Украине — это 22-летние Владислав Дроздов и Ролан Черлядкас, оба пошли на фронт добровольцами. Обоим Кучинскайте посвятила посты, которые вряд ли можно назвать некрологами. О Дроздове Дайва публично написала «земля ему стекловатой». Черлядкаса назвала «дегенератом с задержкой психического здоровья» и «отребьем, не нужным даже родным». «Было очевидно, что жизнь малолетки пойдет по пизде», — подчеркнула она. В разговоре с ЛБ Дайва добавляет, что Ролан «внушал только ужас», «лыбился, и от этой улыбки было не по себе».

«Из любой прекрасной вещи могут сделать фигню»

После громких постов в ЖЖ Нуриевы решили попробовать себя в журналистике. Сначала писали для местных СМИ, а потом стали карельскими корреспондентами издания «Русская планета» (изначально издание было либеральным, после смены руководства в 2014 году имело патриотический и православный уклон).

В 2014 году Нуриевы побывали в гостях у польского писателя Мариуша Вилька. Вильк жил на берегу Онежского озера в маленькой деревне Кондобережская вместе с женой и дочерью. Вильк писал книги о жителях Карелии, их выпускало издательство Ивана Лимбаха. После поездки в Кондобережскую Нуриевы опубликовали репортаж «Домострой Мариуша Вилька», в котором пьяный писатель гоняет и материт жену Наталью, а также рассуждает о доминировании Путина.

Спустя 11 лет после выхода репортажа Наталья Вильк говорит ЛБ, что ее муж посмеялся над репортажем Нуриевых и назвал его «фигней». Сама она считает материал «полным дном», а его авторов — «лживыми». «Мы с Мариушем вместе уже 25 лет, — говорит Наталья. — Надо иметь большую фантазию, чтобы выставить его таким „домостроевцем“. Увидели брутального человека, который может кричать, и решили, что Мариуш — деспот».

Сама Дайва объясняет, что после детства с пьющим отцом у нее «на всю жизнь остался страх алкоголиков»: «Поэтому Вильк запустил у меня детские воспоминания. Я сразу почувствовала, какая у него дома нездоровая атмосфера, насколько он страшный человек».

После публикации Наталья стала искать информацию о Нуриевых и обнаружила, что их предыдущие репортажи тоже сопровождались скандалами: «И тогда картинка сложилась — они были какие-то проблемные, несчастные люди, которые из любой прекрасной вещи могут сделать фигню. Наверное какая-то трагедия, травма в их детстве была, что они так озлобились. Я подумала — Бог с ними. И перестала что-то про них копать и узнавать».

Единственное, с чем Наталья Вильк соглашается в тексте Нуриевых — это как ее муж поддерживал и поддерживает Владимира Путина. «Мариуш относится к Путину как к политику с высокой буквы».

«Лучше бежать, чем сесть»

Супруги Нуриевы к Владимиру Путину относились не с таким пиететом. В 2013 году Дайва сняла в классе портрет президента — «потому что не могла на него смотреть». Собеседница ЛБ вспоминает, что за ней стали ходить школьники и спрашивать, зачем она убрала портрет. Начальство приказало Дайве вернуть Путина на место.

Нуриевы поддержали Майдан и осудили аннексию Крыма. После этого в Карелии к молодым учителям, по их словам, стали относиться еще с большим подозрением. «Ждали подвоха, что мы привьем вражеские ценности детям», — рассказывает Роман. «Мы чувствовали себя в ничтожном меньшинстве в этой стране, поднимающейся с колен», — говорит Дайва.

В начале 2014 года Нуриевы сообщили, что на них написали донос. Доносчиком оказался башкирский иеромонах Дорофей (Дмитрий) Пурис. Он сам пришел в комментарии в ЖЖ молодой пары. «Я читал их посты, как они ездили по приходам и выискивали всякое. Писали, что все в церкви — коммерческое, христианского ничего не осталось, — вспоминает Пурис в разговоре с ЛБ. — В общем, страдали ерундой».

Нуриевы уверены, что священник отправил доносы в Роскомнадзор, МВД и Центр Э. Сам Пурис утверждает, что написал жалобу только в Роскомнадзор, «а оттуда, возможно, бумаги передали полиции». Иеромонах подчеркивает — он хотел, чтобы страницу Нуриевых «просто закрыли». «Но я не представлял, что ЖЖ зарегистрирован в США, и просто так его не закроешь», — вздыхает Дорофей.

По словам Романа Нуриева, в башкирское село Николо-Березовка, где жили его родители, после доноса Пуриса приехали «эшники» и пытались найти их дом. Но не получилось — по мнению Романа, потому что нумерация домов была в селе запутанная, и разобраться с этим могли «только почтальоны». В Карелию, предполагает Нуриев, дело отправлять не стали.

И Роман, и Дайва говорят ЛБ, что неоднократно сталкивались с сотрудниками ФСБ в Карелии. Это, как считают Нуриевы, было связано с их публичной деятельностью в соцсетях. Роман «периодически встречал сотрудника ФСБ в школе», и тот «каждый раз звал зайти». «Я не отказывался, говорил, что много работы. И просто не шел».

Дайва утверждает, что сотрудники ФСБ вызвали ее на разговор в 2012 году. «Я думала, идти или нет, ведь официальной повестки не было. Боялась, что на нас могут завести какое-нибудь дело. В итоге пошла». Дайва вспоминает, что ее не спрашивали о политике, а больше интересовались религиозной принадлежностью — «нет ли чего там экстремистского». «Я старалась отвечать, что можно было прочесть в нашем ЖЖ — то есть, почему мне не нравится РПЦ, какая у меня вера и хожу ли я в церковь».

В 2015 году Нуриевы решили, что «лучше бежать [из России], чем сесть». Дайва начала подготовку документов для эмиграции в Литву — у нее были литовские предки по стороне отца. В том же году Нуриевы объявили, что стали атеистами. Роман говорит, что это было для них «логичным исходом». «Если слишком много критического мышления, то человек уйдет из любой религии», — объясняет он.

После ухода в атеизм Дайва перестала называть себя Дарьей.

«С моим акцентом я не понравлюсь клиентам»

В 2015 году Нуриевы и их сын Гедимин эмигрировали из России в Литву (по происхождению Дайвы). Несколько лет жили в небольших городах. В 2021 году переехали в Вильнюс — чтобы дать Гедимину хорошее образование. В Литве Дайва использует и официальную фамилию (Нуриева), и девичью (Кучинскайте). Девичьей подписывает журналистские и публицистические материалы, этой же фамилией она пользуется в соцсетях.

До 2022 года Дайва и Роман писали в Литве книги на заказ по семейной истории в международной генеалогической компании (пара не называет название компании, чтобы «не подставлять заказчиков», ЛБ не могут проверить правдивость информации). Клиентами были, в основном, российские предприниматели. После начала вторжения Нуриевы отказались от сотрудничества с компанией.

В Вильнюсе Дайва успела поработать баристой в кафе, помощницей воспитателя в детском саду. Устроилась учительницей музыки в белорусскую частную школу «Стембридж» — но несколько месяцев ее не оформляли официально и не выплачивали зарплату. Дайва вышла на одиночный пикет к министерству образования, в «Стембридж» пошли одна проверка за другой.

«Приходят и вздыхают — она опять на вас написала, но мы не можем сказать, кто. Я говорю — да я знаю кто», — рассказывает ЛБ один из сотрудников «Стембриджа». Школа выплатила Кучинскайте и зарплату, и пени.

Пробовала Дайва устроиться и в риелторскую фирму. «Но мне честно объяснили, что с моим акцентом и ошибками в речи я не понравлюсь клиентам», — вспоминает она.

Дайва старается говорить в Лите по-литовски, хотя ее «охватывает невероятный стыд и ужас». «Я без акцента говорю и без ошибок пишу только на русском, — признает она. — Мое призвание — писать, но я понимаю, что у меня нет таланта к другим языкам».

За десять лет в Литве Кучинскайте так и не получила литовский паспорт. У нее российское гражданство. Сначала Дайва хотела сохранить паспорт РФ, чтобы можно было без проблем ездить в Беларусь и Украину. В 2022 году процесс оформления усложнился, потребовались документы, которые можно получить только в Беларуси, где Дайва родилась. Туда поехать она не может, в 2023 году на Кучинскайте завели уголовное дело за содействие экстремистской деятельности, ее объявили в розыск.

Последние несколько лет Дайва работает в Вильнюсе интервьюером социологических опросов. Делает разовые журналистские проекты (цикл передач об украинских беженцах на радио Žinių radijas, тексты в медиа InBaltic). Снимается — для дополнительного заработка и для души — в массовке в фильмах и сериалах. Первой ролью Дайвы стала служанка в сериале Netflix «Кровь, секс и короли». В 2025 году она была дублером актрисы Анны Максвелл Мартин, которая сыграла главу отдела КГБ в американском сериале «Звездный город».

На съемках Кучинскайте нравится «толерантное отношение к массовке». «Вот в бизнесе русских релокантов отношение к сотрудникам зачастую — как к мусору, — рассуждает Дайва. — За минималку семь шкур спустят».

В 2023 году Дайва устроилась на работу в государственный хор «Вильнюс». Она отработала там год, но контракт не продлили. «Первые полгода все было нормально, а потом ее начали отсаживать в сторонку», — рассказывает ЛБ участник хора Виктор Миниотас.

Дайва вспоминает — хористки делали ей замечания, потому что она была не накрашена на концерте: «Еще посмеивались, потому что я стеснялась переодеваться при всех». Миниотас говорит, у Дайвы были проблемы с ритмом и интонацией, хотя она «всегда пела с душой, с полной отдачей». Еще одну проблему Виктор видит в общении с другими хористками: «В коллективе, особенно женском, надо отношения выстраивать, быть снисходительным к слабостям других».

Собеседник ЛБ считает, что Дайва — «эмоционально зажатый человек» и связывает это с детскими травмами, в том числе, с «глубоким» православием: «И как следствие — человек душевно искалечен. Она вроде улыбается, а на самом деле плакать хочет».

«Если вы честный человек, не надо ее бояться»

С 2022 года Дайва часто пишет посты о российских релокантах. «В личном общении с новоприбывшими в Европу россиянами мне всегда важно понять, где они были восемь лет, насколько их антивоенные убеждения серьезны», — объясняет она.

Так произошло, например, с учительницей русского языка Надеждой Вязовецковой, которая в 2023 году раскритиковала Дайву. Кучинскайте изучила страницу Вязовецковой и обнаружила, что Надежда в 2015 году отдыхала в Крыму и позировала с георгиевскими ленточками, а в 2016 году — репостила Захара Прилепина. Комментаторы этого поста в Фейсбуке называли Надежду «мразью».

Надежда Вязовецкова не ответила на запрос ЛБ. Но многие русскоязычные жители Литвы не скрывают своего отношения к Кучинскайте. Священник Александр Шрамко предпочитает «обходить Дайву стороной». Предприниматель Виктор Воронцов называет Дайву «иконой хейта», ресторатор Юрий Волхонов — «очень конфликтным человеком». Кучинскайте пыталась устроиться к Волхонову на работу официанткой, но он ее не взял — «не хотел распрей в коллективе или с клиентами».

Виктор Воронцов (переехал в Литву в 2004 году, имеет литовское гражданство) подчеркивает, что Дайва «дает право на ошибки себе, но не дает такой возможности другим». В таком же духе высказываются все критики Кучинскайте — почему та, которая в юности писала православные стихи и восхищалась святой Русью, может изменить свое мнение, а другие — нет.

Сама Дайва объясняет, что она «действительно, радикально поменялась», а другие «лицемерят и не хотят признавать свои ошибки и рефлексировать».

«Люди боятся Дайву, потому что любое ее псевдорасследование — это внимание со стороны правых радикальных сил», — говорит Воронцов. Виктор подчеркивает, что положение россиян и белорусов в Литве сейчас «не самое лучшее» и что Кучинскайте может это положение «пошатнуть».

Учительница литовского языка Виктория Иванюшина (это фамилия по мужу) называет Дайву «храброй и резкой». «Да, она может ужалить. Но если вы честный человек, то ее не нужно бояться», — отмечает Иванюшина. Виктория добавляет, что в реальной жизни Дайва — совсем другая, чем в интернет-пространстве: «спокойная, нежная и чувствительная».

Есть и те, кто не видит в постах Кучинскайте опасности для приезжих. «Дайвой пугают младенцев, но это глупости, — говорит ЛБ журналист Виктор Корб, эмигрировавший из России в 2019 году. — Ее не хватит на всех пугливых российских релокантов».

Сама Дайва объясняет, что «ввязывается в истории», потому что «если не я, то кто». По ее словам, она «инициирует общественные дискуссии». «Вокруг меня уже создался некий ореол — вот придет Дайва и сейчас всех задайвит, что я такой неудобный и даже опасный человек», — размышляет она. — Но у меня нет цели сделать скандал, оно само как-то так получается«.

«Это мой крест. Я понимаю, что у меня прибавится врагов. Но иначе не могу», — говорит Кучинскайте.

«Он убивал людей или только сажал?»

Весной 2025 года предприниматель и сценарист Павел Ведерников написал пост (сейчас он удален) в одном из русскоязычных групп Вильнюса, в котором предложил Дайве рассказать о ее деде: «Вам из-за него гражданство не дают, да? Так может вы про это статью и напишете? С удовольствием почитаем! Он убивал людей или только сажал? Почему вы об этом молчите? Расскажите! У вас после этого и желание везде находить имперцев пройдет».

Дайва ответила, что не понимает «логику, в которой такого рода угрозы могут заставить меня не высказывать свое мнение о России и путинистах». Ведерникову она посвятила несколько постов, называла его «сталкером», «писакой», сообщила, что Павел когда-то делал сценарий для российского сериала «Кодекс чести» о буднях силовиков. Ведерников подал на Кучинскайте жалобу в литовскую полицию за «разжигание ненависти» и в комиссию по этике за «оскорбительные комментарии» (в редакции есть копия этого документа). В полиции не стали давать ход делу, комиссия ответ еще не дала. От разговора с ЛБ Павел отказался.

Через несколько месяцев в «Википедии» появилась статья о Домасе Кучинскасе — дедушке Дайвы. Ее автор — анонимный пользователь под ником «ЯнеДайва». Кучинскайте считает, что страницу завели ее недоброжелатели.

Домас Кучинскас был коммунистом, в 1929 году в Литве его приговорили к смертной казни за работу в подпольной типографии. Затем наказание заменили пожизненным заключением. Кучинскас отсидел одиннадцать лет, его освободили оккупировавшие Литву красноармейцы. В итоге он поменялся местами со своими тюремщиками и стал начальником Каунасской тюрьмы.

После этого Кучинкас работал в НКВД. Три года был замминистра внутренних дел Литовской ССР. Служил в КГБ начальником различных отделов. Под конец жизни его называли «человеком-легендой». Умер в 1985 году — за три года до рождения Дайвы.

Кучинскайте говорит журналистам ЛБ, что она «думала написать полноценную книгу о деде и о своей семье», но у нее «пока не дошли руки». «Это огромный объем работы, месяцы квалифицированного труда, — рассуждает Дайва. — Сейчас у меня нет ресурса заниматься этим». Она считает, что пока исследование «дедушкиной биографии можно отложить», потому что «в Литве все ок с осуждением советского режима, есть музей, есть центр изучения репрессий».

В 2014 году Дайва впервые посетила музей оккупации и борьбы за свободу в Вильнюсе (он расположен в бывшем здании КГБ). В экспозиции оказались фотографии Домаса. Кучинскайте описывает, что ей было «больно видеть» деда, но она «понимала, что висит он там заслуженно»: «Я побежала к сотруднику в слезах — вот мой дедушка, и я хочу узнать, по локоть у него руки в крови или по запястья?». По словам Дайвы, сотрудник музея отказался что-либо рассказывать, так как информация засекречена.

Кучинскайте старается «исправить то, к чему дедушка приложил руку». В 2022 году она публично выступила за то, чтобы потомки ссыльных литовцев не попали под санкции против России и не потеряли право на репатриацию в Литву. Дайва называет это «своим долгом».

Дайва не сомневается, что ее дед «очень виноват перед Литвой». «Дедушка был коммунистическим фанатиком, — считает она. — Он готов был и умирать, и убивать за ту идею, которую считал добром. В этом наша разница. Я не считаю, что цель оправдывает средства».