В феврале 2023 в колонию в Ангарске привезли 29-летнего жителя города Усть-Кута в Иркутской области Николая Шайхутдинова. Молодого человека осудили за кражу телефона у знакомой и велосипеда у соседки по общежитию. На вырученные деньги Шайхутдинов покупал алкоголь. Это был не первый его срок — в 19 лет Шайхутдинов получил семь с половиной лет за то, что до смерти забил бывшего заключенного, который, по словам Николая, «вызывающе» вел себя с его матерью.
Освободился Шайхутдинов в 2020 году, поселился в общежитии, откуда и украл велосипед. За две кражи молодой человек получил ещё год и девять месяцев. Из заключения он должен был выйти в июле 2025 года. Но 28 февраля 2023-го его привезли в ангарскую ИК-15. В тот же день Шайхутдинова доставили в городскую больницу в состоянии комы и вскоре он умер.
«Я решил для себя, что вмешиваться не буду»
В апреле 2020 года заключенные ангарской колонии разбили камеры видеонаблюдения и нанесли себе повреждения на руках в области вен. Вскоре после этого в колонии вспыхнул пожар, а родные заключенных начали звонить.
«Я взяла трубку, а там крики, мне кричат: „Тетя Женя, ваш сын Димка просит помощи. […] У нас тут все горит, сейчас догорит промзона, и нас будут убивать“. И отключился. Я на этот номер давай звонить, уже никто трубку не берет», — так вспоминает тот вечер Евгения из Амурской области, у которой в ангарской колонии отбывал наказание сын Дмитрий.
Акцию протеста жестоко подавили отряды ФСИН, СОБР и Росгвардии. Сотни осужденных вывезли в иркутское СИЗО-1 и ангарское СИЗО-6, где часть из них пытали и насиловали, заставляя писать явки с повинной в организации «поджога» промзоны колонии.
Только в конце 2020 — начале 2021 года стало широко известно о жестоких издевательствах. После огласки в СМИ было возбуждено несколько крупных уголовных дел о сексуализированном насилии и других пытках, в том числе против сотрудников ФСИН. Только по подтвержденным следствием эпизодам потерпевшими проходили около 30 человек (экс-глава ФСИН Александр Калашников говорил о 75 пострадавших).
Что происходило в ангарской колонии после бунта и почему погиб заключенный Николай Шайхутдинов, стало известно позднее, благодаря, в том числе, показаниям заместителя начальника колонии 38-летнего Евгения Тараканова — его допрашивали по делу о гибели Шайхутдинова. Это редчайший случай, когда высокопоставленный сотрудник ФСИН не стал скрывать пытки и указал на возможную роль начальства.
Евгений Тараканов проработал в Ангарской колонии 13 лет, дослужившись до должности замначальника колонии. Тараканов вспоминает, что через какое-то время после бунта начальник колонии, Арслан Мажидов собрал на совещание своих заместителей и предупредил их: если кто-то услышит крики заключенных, то на них «не нужно обращать внимания», потому что так в колонии «организована работа» с заключенными и эта «работа согласована наверху».
«Видя наше удивление, — вспоминает Тараканов, — начальник предложил несогласным уволиться, заметив, что в колонии „никого не держат“. Каждый из нас, из услышанного выводы сделал сам. Я решил для себя, что вмешиваться не буду». Заместитель начальника колонии отметил, что он «побоялся быть уволенным или подставленным в работе», поэтому предпочел «не вникать» и просто «выполнять свои обязанности.
Из его показаний складывается следующая картина: после бунта и «пыточных событий» в иркутских СИЗО начальник регионального ГУФСИН Леонид Сагалаков и его заместитель Андрей Ладан решили создать «карательную колонию по перевоспитанию спецконтингента». Выбор пал на ангарскую колонию № 15, потому что в ней «проще замести следы по пыткам людей», считает Тараканов. Андрей Ладан «мог лично» передать указания сформировать пыточный отряд Арслану Мажидову, начальнику ангарской колонии.
Именно Мажидов руководил ангарским СИЗО-6, в которое в 2020 году свозили часть заключенных ИК-15 для массовых пыток. В декабре 2020-го он возглавил ИК-15.
«А работа заключается в избиении и пытках»
Попасть в ангарскую «карательную колонию» могли и заключенные из других колоний и те, кто получил повторный срок и нуждались в «перевоспитании», и даже заключенные из самой ангарской колонии, которые «не соблюдали внутренний распорядок». При этом руководство ФСИН, рассказывает Тараканов, могло ездить по колониям и «пугать» заключенных переводом в ангарскую колонию.
Когда заключенный прибывал по этапу в ангарскую колонию, его заводили в карантинное отделение. Эта часть колонии была расположена в отдельном здании за отдельным забором неподалеку от дежурной части колонии.
В карантинной части колонии постоянно содержались несколько заключенных, которые и отвечали за «перевоспитание» — их Тараканов называет разработчиками. Лидера группы разработчиков, как правило, устраивали на ставку дневального в карантине и платили ему чуть больше пяти тысяч рублей (25% от МРОТ в Иркутской области).
В некоторых помещениях карантинного отделения не было камер видеонаблюдения — в каптерке, в комнате для хранения личных вещей и других. Именно там, говорит Тараканов, и происходили пытки и избиения.
«Изначально было [давление] устное психологическое, однако если встречали противостояние, то прибегали к физическому, заставляли выполнять любые требования начальства», — вспоминал на следствии Тараканов.
«Сотрудники [ФСИН], посещающие карантин, ничего не могли сделать. Всегда проходили…Как сказать? Закрыв глаза. Все знали, что есть приказ, проводится определенная работа с осужденными. А работа заключается в избиении и пытках», — рассказывал Тараканов на допросе у следователя.
Тех заключенных, которые не «перевоспитывались» за две недели карантина, переводили в отряд № 11, в котором тюремщики собрали разработчиков. Там осужденных могли избивать и насиловать «до полного сломления воли к сопротивлению», рассказывал следствию Тараканов.
Для создания пыточного отряда выбрали именно ангарскую колонию отчасти потому, что в СИЗО любой перевод заключенных в камеру к разработчикам должны документировать и проводить «утренние просчеты» и осмотры с медиком. А в колониях сведения о переводах заключенных не отражают. А если в колонию приезжала проверка из прокуратуры или главного управления, «все прекращалось, все пряталось», рассказывал Тараканов на допросе у следователя.
Евгений Тараканов не раз разговаривал с начальником колонии о насилии над заключенными — говорил Мажидову, что заключенным известно об избиениях и пытках в карантине, и одиннадцатом отряде. «Мажидов же лишь смеялся надо мной и говорил: „Хоть чего-то нового узнаешь в своей тыловой рутинной службе“», — говорил Тараканов.
В сентябре 2022 года Мажидова на посту главы колонии сменил Сергей Шведков. Он прежде руководил печально известным иркутским СИЗО № 1, где за последние годы было больше всего подтвержденных фактов пыток. С приходом Шведкова «перевоспитание» продолжилось.
«На стоны и крики внимания не обращаем»
В конце 2022-го информацию о «пыточном» отряде № 11 в ангарской колонии опубликовал проект «Гулагу.нет», после чего Шведков экстренно собрал совещание и, опасаясь новых уголовных дел, сказал: «Отряд № 11 убираем, работу в нем прекращаем, а учитывая, что публикация сведений о карантинном отделении не содержит, то работа по „перевоспитанию“ проводиться впредь будет только там, поскольку того требует руководство ГУФСИН, и прекратить ее вовсе мы не можем. Если будут крики, стоны — внимание не обращаем, работа ведется».
«Все выслушали и промолчали, совещание было окончено, — вспоминал Тараканов. — Кроме того, в учреждении в течение дня по радиоточкам и громкоговорителям стала постоянно, не прекращаясь, транслироваться музыка, либо радиоволна. На мой взгляд, это было сделано умышленно с указания начальника колонии для того, чтобы крики от пыток и борьбы не были слышны основной массе осужденных».
Начальство на какое-то время перестало беспокоится, но 28 февраля 2023 года в колонию привезли Шайхутдинова. Его завели в карантин, где уже поджидали разработчики во главе с Анатолием Макагоновым, осужденным за угоны, кражи и насилие над росгвардейцем. Тот избил Шайхутдинова так, что новичок потерял сознание. В суде Макагонов уверял, что случайно отмахнулся от Шайхутдинова, когда тот «агрессивно» отреагировал на вопрос о «запрещённых предметах», он упал и ударился головой.
Николай Шайхутдинов не вышел из комы и умер в больнице 11 марта. «Разработчика» Макагонова признали виновным в причинении смерти по неосторожности (ч. 1 ст. 109 УК) и приговорили к 1,5 годам колонии. Это меньше, чем получил убитый Шайхутдинов за две кражи. В приговоре по делу Макагонова нет ни слова о роли начальства колонии в организации всей системы «перевоспитания».
Изначально Ангарская прокуратура по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях была настроена объяснить гибель Шайхутдинова «бытовой» дракой между двумя заключенными (Шайхутдиновым и Макагоновым) — рассказал «Людям Байкала» Петр Курьянов, представитель гражданской жены и сестры Шайхутдинова, которых признали потерпевшими: «Собрали объяснения в рамках проверки, что никто ничего не видел, все было здорово, три раза кормили, ни разу не били. Просто возникла бытовуха, ну зеки, что с них возьмешь?»
Когда ангарский прокурор Пирятин направил материалы проверки в Следственное управление Иркутской области, там фигурировали Тараканов и «неустановленные должностные лица» ФСИН и признаки преступления по статье о «халатности»
Но в Следственном комитете Иркутской области квалифицировали произошедшее как превышение должностных полномочий с применением насилия, а в деле появились и более высокопоставленные сотрудники ФСИН — начальник колонии и глава оперативного отдела.
31 марта начальника колонии Шведкова задержали. Но так совпало, что за несколько часов до этого он был уволен из ФСИН за выслугой лет.
Материалы против тюремщиков выделили в отдельное производство — по версии СК, Макагонова и других осуждённых перевели в карантинное отделение по указанию начальника колонии Сергея Шведкова. Его, главу оперативного отдела учреждения Артёма Ермакова, замначальников колонии Сергея Юрина и Евгения Тараканова сначала обвинили в превышении полномочий с применением пыток, которые повлекли смерть (ч. 5 ст. 286 УК). Затем дело переквалифицировали на гораздо более мягкую статью — халатность, которая привела к смерти (ч. 2 ст. 293 УК). На следствии Макагонов дал показания против сотрудников ФСИН, рассказал источник «Людей Байкала», знакомый с ходом дела, но потом от них отказался.
«Эти дела очень тяжело расследовать»
Силовиков, которых поймали на издевательствах или организации пыток преследуют по части 3 статьи 286 УК (превышение полномочий с применением насилия). В 2022 году в Уголовный кодекс добавили понятие «пытки» и ввели в статью 286 части 4 и 5 (превышение полномочий с применением пытки и превышение полномочий, повлекшее смерть или тяжкий вред здоровью). При этом в 2025 году президент РФ Владимир Путин подписал закон об отказе от Европейской конвенции по предупреждению пыток, который одобрили Госдума и Совфед. Документ обязывал участников соглашения допускать экспертов Европейского комитета по предупреждению пыток в места лишения свободы и помогал выработать рекомендации по защите заключенных от издевательств.
По данным Судебного департамента, в 2024 году по частям 3, 4 и 5 статьи 286 УК были осуждены 444 сотрудника правоохранительных органов. Это не только работники ФСИН, но и МВД, ФСБ, Росгвардии, прокуратуры, Следственного комитета, а также военнослужащие.
За последние годы количество силовиков, привлеченных к ответственности за пытки, постоянно снижалось. В 2017 году осудили 867 человек, в 2022 — 496, а в 2023 году — 465.
В 2024 году в отношении 31 человека, привлеченного по ч. 3 ст. 286 УК, уголовные дела прекратили по реабилитирующим обстоятельствам или вынесли им оправдательные приговоры. Это более 6,6% от всех дел. Что значительно выше среднего показателя оправдательных приговоров по всем преступлениям в РФ — обычно оправдывают лишь 0,19%.
Такая статистика может объясняться и нежеланием силовых структур расследовать дела в отношении коллег, и закрытостью колоний даже от следственных органов.
«Эти дела [по пыткам в колонии] очень тяжело расследовать: все улики, все свидетели находятся за забором [колонии], через который следователя-то не сразу допускают, — рассказывает Курьянов. — Вот ты следователь, ты допросил свидетеля [в колонии], он тебе рассказал: «Да-да, пытали, били». Ты приходишь в колонию на следующий день закрепить показания, свидетеля выводят коллеги тех же обвиняемых сотрудников колонии, и тот, после пережитого за ночь давления и угроз со стороны администрации, вынужден следователю врать: «Да я вчера погорячился. Я так сказал потому, что затаил злобу на всех ментов, которые меня посадили».
«Когда нажимаешь на кнопку электрошокера, возникает искра»
Громкие дела о пытках против сотрудников ФСИН доходили до суда не только в Иркутской области. Но оправдания похожи у всех — либо полное отрицание, либо виноваты заключенные или другие тюремщики, либо просто переборщили с «воспитанием». Никто из них не рассказывал в суде о системном характере насилия.
В Омской области больше всего свидетельств дошли до СМИ из ИК-6, ИК-7 и СИЗО-3, закрытого в 2014-м после жалоб правозащитников.
Бывший сотрудник службы нацбезопасности Узбекистана Зафар Ильмурадов находился в омской ИК-7 с 2014 года. Когда его и других новых заключенных завели в карантинное помещение, там уже сидели сотрудник ФСИН и около 10 разработчиков. «Осужденных били, раздевали догола, унижали, оскорбляли, связывали руки скотчем, надевали на голову целлофан и говорил, что вы приехали в Омск, и будете выполнять то, что скажем мы и сотрудники администрации», — рассказал Ильмурадов.
В 2015 году Ильмурадов сумел заполучить от жены часы со встроенной камерой и начал снимать пытки. Семья передала материалы в Генпрокуратуру, уполномоченному по правам человека при президенте РФ и в СМИ, но публичной реакции долгое время не было. Вместо этого к Ильмурадову в колонию приезжали сотрудник ФСБ и начальство местной прокуратуры, которые, по его словам, говорили, что в Генпрокуратуре в курсе пыток. Уже после того, как Ильмурадов вышел из колонии, чекисты угрожали подкинуть наркотики его брату, если он не отдаст им оригиналы видео с пытками.
Дело о массовом насилии в ИК-7 появилось только после публикации кадров издевательств в 2017 году. Следствие говорило о системном характере пыток с участием сотрудников ФСИН и «актива», но обвинения предъявили только инспектору Василию Трофимову, который отделался 2 годами колонии.
Сам Трофимов все отрицал. Он утверждал, что на опубликованном видео запечатлен другой человек. Руководители Трофимова и вовсе заявляли, что запись сделана в какой-то другой колонии. Начальник ИК-7 Михаил Михайлищев остался лишь свидетелем и позже возглавил омскую колонию № 8.
В 2020 году Абаканский городской суд признал сотрудников хакасской ИК-33 виновными в избиении заключённого Шурхата Ибодова до смерти. Суд решил, что начальник единого помещения камерного типа колонии (ЕПКТ) Игорь Емельянов вместе с инспекторами Алексеем Бажиным, Владимиром Лащёновым и заключённым Николаем Бажиным связали Ибодова, бросили на матрас и забили его руками, ногами, резиновой дубинкой и шокером. При этом один из инспекторов был одет в тюремную робу и маску из шапки с прорезями для глаз.
Ибодова перевели в ИК-33 из другой хакасской колонии № 35 с характеристикой «злостного нарушителя режима», говорил Емельянов следствию. Мужчина якобы был «склонен к побегу, исповедует экстремистскую идеологию и, возможно, его родственники воюют на стороне ИГИЛ в Сирии». Начальник ЕПКТ приказал подчиненным сильно избить его, потому что у того, как ему сообщили, «есть схрон боеприпасов». Никаких подтверждений этому в решении суда не приведено.
За что осужден Ибодов
Ибодов был бизнесменом, владел стоянкой и автомойкой в Забайкалье. Но однажды к нему домой нагрянули сотрудники ФСБ и сразу же нашли у него несколько тротиловых шашек. Карымский районный суд Забайкалья признал его виновным в хранении взрывчатых веществ (ст. 222.1 УК). Причины внимания силовиков к Ибодову в решении суда не указаны, но ни о каких связях с ИГИЛ или другими террористическими формированиями там не говорится.
Мужчина утверждал, что дело было сфабриковано — взрывчатые вещества, найденные во дворе, могли принадлежать прежнему владельцу дома, военному, работавшему на складе Минобороны в посёлке Большая Тура. Тот погиб при взрыве в воинской части в апреле 2014 года, и, по показаниям свидетелей, владел «различными предметами военного назначения», в том числе огнестрельным оружием. После смерти военного Ибодов вместе с женой и четырьмя детьми купили его дом.
Суд приговорил Ибодова к 3,5 годам колонии поселения. Но его со временем по каким-то причинам перевели на более строгий режим и этапировали в Хакасию. Его родственники не знали, почему это произошло.
По делу об убийстве Ибодова менялись следователи, и один предлагал главному свидетелю обвинения — участвовавшему в пытках заключенному Бажину — взять всю вину себя, чтобы тюремщики организовали ему поблажки. Кроме того, за конкретные показания сами сотрудники ФСИН предлагали по 3-5 тысяч рублей. Когда Бажин отказался, его перевели в общую камеру, где сотрудничавший с администрацией дневальный давал сигареты другим заключённым, чтобы провоцировать Бажина на драку, а начальник оперативного отдела СИЗО обещал ему «отрубить руки» за общение со следователем.
Начальник ЕПКТ Емельянов в суде не отрицал, что видел, как его сослуживцы вместе с заключенным Бажиным пытают человека, но уверял, что сам ничего не делал. Он лишь «производил разряды электрошокерным устройством, <..> чтобы посмотреть и разобраться в принципах его работы», но делал это в метре от жертвы.
«Просто создавался шумовой эффект. <…> Когда нажимаешь на кнопку электрошокера, то возникает искра и издается треск электрического тока. Из фильмов [мне] известно, что люди от разряда электрошокера падают, теряют сознание», — приводил суд показания Емельянова, которого приговорили к 12 годам колонии строгого режима.
Еще по одному делу о пытках в хакасской ИК-33 проходили прежний начальник ЕПКТ, майор Евгений Чичинин и его подчинённые Дмитрий Золотухин и Илья Васильев. Их обвиняли в изнасилованиях заключённых резиной палкой и жестоких побоях — они требовали от мужчин отказаться от услуг адвокатов и прекратить жалобы на условия содержания.
Васильева, например, особенно возмутили просьбы одного из заключённых вернуть ему изъятые книги, поэтому он нанес ему десятки ударов. У другого пострадавшего удалили почку. В 2019 году суд оправдал тюремщиков по статье о сексуализированном насилии, а за превышение полномочий Чичинин получил 6 лет, Золотухин и Васильев — по 5 лет колонии.
По каким еще пыточным делам проходили сотрудники ФСИН
В Кузбассе сотрудники ФСИН могли использовать «актив» для организации насилия как минимум в ИК-37. «Стоят сотрудники и лупят: палкой, ногами, ставят тебя на корточки, гусиным шагом. Потом заходят в карантин, там избивают активисты и два сотрудника, — рассказывал один из разработчиков проекту „Сибирь правовая“. — По большей степени, активисты начинают лупить всяко разно, унижать. [Вставляют в задний проход], это правда. Чё-то не понравилось — выцепили и вот».
После огласки в карантинном отделении установили камеры, и заключенных стали избивать не сразу после этапа, а в адаптационном отряде. Сотрудников «Сибири правовой» Дмитрия Камынина и Владимира Тараненко, которые рассказывали о пытках в Кемеровской области, в 2021 году задержали под предлогом уголовных дел о наркотиках и вымогательстве. При задержании один из СОБРовцев сказал Дмитрию, что он «правозащитной деятельностью слишком серьёзным людям перешёл дорогу». За преследованиям общественников могли стоять сотрудники ФСБ, считают их близкие.
Жалобы на пытки обернулись уголовным преследованием и для самих жертв. В 2018 году Яйский городской суд признал заключенного Илью Паникоровского виновным в заведомо ложном обвинении в тяжком преступлении (ч. 2 ст. 306 УК). Он рассказал следователю, что его и других заключенных жестоко избили после голодовки, объявленной в знак протеста против условий содержания. Тогда Панировский вскрыл вены, но в медсанчасть к нему пришли и.о. начальника ИК-37 вместе с оперативниками. Они требовали подписать бумагу о сотрудничестве, общаясь так: «Кто по жизни?», «Если не напишешь, ты знаешь, кем ты будешь по жизни?» Потом его снова избили и пытались изнасиловать туалетным ершиком на камеру со словами «Ну, кто ты теперь?» Этого он уже не выдержал и все подписал.
Следователю и суду оказалось достаточно показаний сотрудников ФСИН, а также справки ведомства о том, «что в течение 2016 года и в 2017 году унитазные ерши не закупались и не поступали из ГУФСИН России». Заключенному дали 1,5 года условно.
В Красноярске особенно дурная слава у ИК-31. Ещё в 2017 году Общественная наблюдательная комиссия (ОНК) Красноярского края заявила о большом количестве жалоб от осужденных колонии № 31. Заключённые утверждали, что их избивали, душили пакетами, противогазами или просто тряпки, связывали верёвками и скотчем, по их телам прыгали, давили ногами и коленями лицо, голову, шею, выкручивали руки и ноги, избивали дубинками и киянками. ОНК сообщила о 48 пострадавших, но в региональном управлении ФСИН обвинения опровергли.
Следственный комитет проводил проверку, но дело так и не возбудил. Никого из сотрудников колонии даже не уволили, а некоторые пошли на повышение, писали СМИ. С тех пор пытки продолжились. Известно минимум о трех смертях в ЕПКТ-31 (ЕПКТ – единое помещение камерного типа – ЛБ). За тем, как разработчики и сотрудники избивали или насиловали заключённых могло наблюдать не только начальство ЕПКТ, но и пожилой фельдшер Надежда Гобарева, рассказывали жертвы пыток. Она приходила, когда заключённые теряли сознание, приводила их в чувство нашатырём и адреналином, а потом говорила: «Жизненно важные органы не задеты — пиздите дальше».
Следственный комитет не сообщал о каких-либо уголовных делах ни после публикаций об ИК-31, ни после видео из красноярской колонии № 17, на котором сотрудник администрации бьёт по шее осужденного, вытаскивая его из камеры в коридор для избиений.
Почти все опубликованные приговоры по уголовным делам о превышении полномочий с применением насилия в Красноярском крае, которые удалось найти «Людям Байкала», касаются сотрудников МВД. Только в 2016 году Иланский районный суд признал замначальника местной колонии-поселения Дмитрия Ромейко виновным в избиении троих заключённых, которых он с подчинёнными вывел на улицу без верхней одежды в минус 20 градусов. Дело завели лишь после публикации видео с издевательствами, Ромейко дали 3 года колонии общего режима.
В суде замначальника колонии сказал, что «разозлился» на осуждённых, которые «нарушали установленный порядок», а «законные методы воздействия результатов не дали».
«Я совещание не собирал и не обсуждал прекращение пыток»
Сотрудники ФСИН Иркутской области, которые проходят по делу о гибели Шайхутдинова, сейчас на свободе. Бывший начальник колонии Шведков и глава оперативного отдела Ермаков — под подпиской о невыезде, заместители начальника колонии Юрин и Тараканов — под запретом определённых действий. Суд по их делу продолжается.
На очной ставке с Таракановым начальник колонии Шведков отрицал обвинения своего зама. Он говорил ему в глаза, что ничего не знал о происходящем в отряде № 11, который могли использовать для пыток. А камер в помещениях не было якобы из-за того, что их так и не купили после «бунта» в 2020 году — у колонии долги на 32 млн рублей и нет лишних денег.
«Все средства, которые учреждение получало в качестве дохода, обязано было тратить на погашение кредиторской задолженности», — жаловался Шведков следователю, который спрашивал его про пытки заключённых и гибель человека.
«О каких-то пытках в карантине мне известно не было, и мне никто не докладывал, — утверждал начальник колонии. — <…> Я совещание с подчиненными не собирал и не обсуждал прекращение пыток в отряде № 11».
Шведков также уверял, что не получал указаний организовать пытки от начальника ГУФСИН по Иркутской области Леонида Сагалакова и его зама Ладана. Последний, несмотря на показания Тараканова и заключенных, видевших Ладана со Шведковым, остался свидетелем. В суде он говорил, что ангарскую колонию постоянно посещал надзирающий прокурор, а переводе Макагонова, забившего Шайхутдинова до смерти, в карантинное отделение не было ничего противозаконного.
В суде также выяснилось, что скандальная ИК-15 находится в стадии ликвидации — ее закроют в 2025 году. А личные дела заключенных будут храниться то ли в архиве ГУФСИН, то ли в колонии № 19, к которой присоединяют ангарскую — Ладан чёткого ответа не дал. Зато он рассказал, что в ИК −15 канализация не соответствует требованиям, а ограждения якобы настолько ветхие, что неспособны обеспечить охрану заключенных: «У нас финансирование урезано. <…> По всем статьям бюджета у нас недофинансирование. Почему — вопрос не в моей плоскости лежит».
В конце допроса Ладана спросили, а как вообще, по его мнению, стала возможна ситуация, при которой начальство целой колонии обвиняют в организации системы, приведшей к гибели человека? Тут он рассуждать уже не стал и будто по-заученному ответил: «Внезапно возник конфликт на бытовой почве — это достоверно установлено нашей проверкой. [И никаких нарушений в условиях содержания Макагонова установлено] не было».
Замначальника ИК-15 Евгений Тараканов отказался от дачи показаний в суде, воспользовавшись статьей 51 Конституции РФ. На следствии он отстаивал свою невиновность: «В данной ситуации я лишь бездействовал».