Как минимум 4,5 тысячи погибших
Три года назад Россия вторглась на территорию Украины. С тех пор гробы идут в Бурятию и Иркутскую область непрерывно. Не было ни одной недели, чтобы мы не вносили в список погибших новые фамилии, иногда сразу по 50-60 человек.
В нашем списке не просто имена, но и фотографии, известные факты биографии и ссылки на первоисточники, из которых взята информация. Проверить её может каждый.
Для формирования списка мы используем три типа источников. В основном, это некрологи, опубликованные в публичных российских источниках: соцсетях, на сайтах городских и сельских администраций, в личных Telegram-каналах мэров. Примерно десятую часть имён нам присылают родственники погибших. Наконец, наши волонтёры регулярно выезжают на кладбища и фиксируют могилы военных на фото и видео. Затем журналисты верифицируют все имена.
К концу третьего года войны нам достоверно известно о 4555 погибших на фронте жителях двух регионов: 2300 из Бурятии и 2255 из Иркутской области. При этом, мы с уверенностью можем предполагать, что официально похороненных больше примерно на треть. Но ещё больше — реальная цифра всех потерь.
Во-первых, мы ограничены в источниках информации. Власти так и не создали какой-то официальный список погибших. Публикация каждого конкретного некролога — частная и совсем необязательная инициатива родственников военного или местных властей.
Изучая имена, которые наши волонтёры собирают на кладбищах разных городов, мы видим, что примерно о трети похороненных там, в Интернете нет информации. Физически добраться до каждого кладбища такого большого региона нам тоже не под силу.
Во-вторых, обычно информация о гибели военного появляется в публичном поле спустя несколько недель или месяцев с момента смерти. Необходимо время для того, чтобы вывезти тело с места боевых действий, опознать, привезти на родину, и наконец, похоронить — а именно к похоронам обычно приурочены некрологи.
Когда мы год назад публиковали материал ко второй годовщине с начала войны, мы писали в нём о 2261 погибшем. Сегодня нам уже известны имена 2491 человек, погибших в первые два года. То есть, информация о 230 военных стала известной спустя более чем год после их смерти. А ещё существует неизвестное число пропавших без вести, о судьбе которых, возможно, мы узнаем лишь после окончания войны.
Так что цифры в этой статье нужно мысленно сопровождать оговоркой «как минимум».
Каждый следующий год войны уносит больше жизней, чем предыдущий
Война длится уже 1096 дней и в среднем каждый её день уносит жизни четырёх жителей Иркутской области и Бурятии. Но если посмотреть на процесс в динамике, то видно, что в первый год погибало два человека в день, во второй — уже пять, а в третий — шесть. То есть ожесточённость боевых действий и человеческие потери российской армии со временем возрастают.
2022 год был наименее кровопролитным и унёс жизни 745 военных из двух регионов. Максимальный пик потерь, 140 человек за месяц, пришёлся на март, когда российские войска наступали по всему периметру границ, в том числе и на Киев. После отступления из-под Киева и стабилизации фронта смертность среди солдат резко снизилась, примерно до 70 человек из Иркутской области и Бурятии в месяц.
На начало 2023 года пришёлся пик смертей за всю войну. В январе-феврале погибло около 450 наших земляков — это совпало с наступлением российских войск на Бахмут. Однако весной на фронте наступило относительное затишье и смертность упала до 100 человек в месяц. Всего в 2023 году погибли 1746 военных из Прибайкалья.
2024 год стал самым кровавым. В нём не было ярких пиков и падений, но смертность всё время держалась на уровне 160 человек в месяц — то есть «норма» стала выше, чем было пиковое значение 2022 года. В итоге, в 2024 году погибли минимум 2044 военных из Иркутской области и Бурятии.
Что касается 2025 года, то говорить о нём пока рано, так как данные по нему до нас по большей части ещё не дошли. Сейчас нам известны имена лишь 20 человек, погибших в январе-феврале.
На войне погиб каждый 50-й взрослый мужчина из сельских районов Бурятии
В списке мы собираем всю известную о человеке информацию. В том числе — место рождения. Проанализировав все данные, можно сказать, что по месту своего рождения погибшие распределены очень неравномерно. По абсолютным цифрам потерь лидируют столицы регионов — Иркутск и Улан-Удэ. Но по соотношению количества убитых к численности населения их значительно опережают сельские районы.
Если смотреть на долю, которую погибшие составляли от всех мужчин трудоспособного возраста (18-65 лет), то антирекорд у сельских районов Бурятии. В Джидинском районе погибли 2,09% от всех взрослых мужчин, в Еравнинском — 2,03%, в Кижингинском и Кяхтинском по 2,02%.
Тут важно отметить: мы принципиально не учитываем военных из других регионов, которые подписали контракт с воинскими частями в Бурятии, в том числе с 37-й мотострелковой бригадой в Кяхте. Речь идёт только о тех, кто родился, вырос или провёл в районе значительную часть своей взрослой жизни.
В Иркутской области наиболее вовлечёнными в войну оказались Жигаловский район — 1,16% погибших взрослых мужчин, Ольхонский район — 1,03% и Тулунский район — 1,01%.
Наименьший процент погибших от всех взрослых мужчин в Иркутске — 0,15%, и это при рекордных для одного города 277 убитых. В Бурятии наименьший процент в Улан-Удэ — 0,2% или 267 убитых. Более или менее похожие показатели и у других крупных индустриальных городов — Братска, Усть-Илимска и Ангарска.
В среднем военный живёт на фронте меньше года
Добровольцы составляют примерно половину всех погибших в нашем списке. Ещё четверть приходится на профессиональных военных. Мобилизованные — меньше одной пятой от числа всех установленных нами погибших.
Однако в динамике это соотношение менялось. В 2022 году, до объявления мобилизации и какое-то время после неё, три четверти потерь приходилось на профессиональных военных. Но с 2023 года решающую роль на фронте стали играть добровольцы — они понесли две трети всех потерь, а в 2024-м — уже три четверти. Что касается мобилизованных, то самые массовые потери среди них мы фиксировали в первые месяцы 2023 года — то есть сразу после их массового появления на фронте.
Также нам известны имена двух погибших срочников — это 19-летний Иван Ракитин из Тайшетского района и 18-летний Иван Брянский из Улан-Удэ. Оба они погибли в Белгородской области.
Ещё в нашем списке есть так называемые «полусрочники». Это молодые люди, призванные в армию и сразу подписавшие там контракт, но к моменту гибели так и не успевшие завершить даже обязательный год срочной службы. Формально они являются контрактниками, но по сути — всё те же срочники. Среди таких «полусрочников» в нашем списке четверо 18-летних и двадцать один 19-летний солдат. Неизвестны точные обстоятельства подписания контракта — было ли это их добровольным желанием, или их принудили к этому командиры.
Как минимум 280 погибших из нашего списка носили звания офицеров и прапорщиков, двое были полковниками.
После отправки на фронт среднестатистический погибший из Иркутской области и Бурятии прожил лишь 312 дней — меньше одного года. Причём если профессиональный военный смог выжить в течение полутора лет, мобилизованный продержался чуть больше года, то доброволец — лишь полгода. Меньше всех, всего три месяца, в среднем прожили наёмники ЧВК «Вагнер», «Шторм-Z» и «Шторм-V». Пятеро военных погибли в первый же день боевых действий, а свою первую неделю на фронте не смогли пережить 22 солдата.
Почти три четверти всех военных из Прибайкалья погибли в Донецкой области — смертность там была самой высокой все три года войны. Самым жестоким сражением, судя по всему, стала битва за Бахмут — там погибли как минимум 174 военных из нашего списка. Это гораздо больше, чем на любой другой точке на карте этой войны. В основном это были наёмники ЧВК «Вагнер». Всего, по нашим данным, на войне погибли минимум 326 вагнеровцев из Иркутской области и Бурятии.
С начала наступления украинских войск в Курской области там погибли минимум 42 военных из Прибайкалья. Большая часть из них служила в улан-удэнской 11-й десантно-штурмовой бригаде. Всего в её рядах числится минимум 200 человек из нашего списка, почти такие же потери понесли 37-я кяхтинская мотострелковая бригада и 5-я улан-удэнская танковая бригада. Однако истинные цифры должны быть гораздо больше, так как мы знаем точное место службы лишь каждого третьего погибшего.
У каждого третьего погибшего остались дома жена и дети
Средний возраст погибшего — 35 лет. Причём в первый год войны, когда в основном гибли молодые контрактники, он был 30 лет. После мобилизации средний возраст резко поднялся до 36-ти, а к концу 2024-го — до 37-ми.
Самым пожилым погибшим в нашем списке стал не доживший трёх недель до 64-летия пенсионер из Кижингинского района Баир Юндунов. Самым молодым стал братчанин Лев Оккерт — он заключил контракт через два месяца после окончания школы, ещё через месяц он погиб. Ему было 18 лет и 3 месяца.
Как минимум 1490 погибших были отцами — после их смерти сиротами остались не менее 3111 детей. Реальная цифра может быть гораздо выше, так как далеко не во всех некрологах пишут о семье.
В среднем у каждого погибшего на войне отца было двое детей — что в Иркутской области, что в Бурятии. Тот факт, что сирот в Бурятии мы насчитали в два раза больше, объясняется лишь тем, что семейное положение там удалось установить у гораздо большего числа погибших. Больше всего, 12 сирот, осталось у Тимура Гуржапова из Кяхтинского района. На войну от ушёл добровольцем.
У каждого пятого погибшего добровольца было уголовное прошлое
В некрологах крайне редко пишут о судимостях погибшего, однако мы проверяем каждого по публичным базам данных местных судов. Таким образом нам удалось найти 773 приговора для 533 погибших военных из Иркутской области и Бурятии.
Самое распространённое преступление — кража, за неё осудили 207 погибших. На втором месте убийство — 173 приговора. На третьем месте — 98 дел, связанных с наркотическими статьями: сбор, хранение или сбыт запрещённых веществ. Уголовные дела можно встретить в биографии каждого девятого погибшего, однако у контрактников их почти нет, у мобилизованных встречаются редко, а вот среди добровольцев закон нарушал каждый пятый.
За три года исчезло население целого райцентра
4555 погибших — это больше, чем население целого административного центра Ольхонского района — села Еланцы, или административного центра Баунтовского района Бурятии — посёлка Багдарин. Представьте, что за три года полностью исчезло население одного из этих райцентров — это была бы ужасная катастрофа, которую бы обсуждали все вокруг. На самом деле мы имеем ровно это, только погибшие жили не в одном посёлке, а в разных.
В 2022 году мы часто сравнивали потери этой войны с потерями в Чечне и Афганистане. В Афганистане за десять лет погибли 57 жителей Иркутской области и Бурятии, за обе чеченские кампании — 349, то есть в 80 и в 13 раз меньше, чем сейчас.
Война в Украине уже давно переросла масштаб локального конфликта и стремительно приближается своим размахом к большим войнам ХХ века. Для сравнения, за три с половиной года Первой Мировой войны Российская Империя потеряла убитыми 2% мужчин трудоспособного возраста — вполне сопоставимо с тем, что мы видим сегодня в сельских районах Бурятии.
Мы продолжаем собирать информацию о погибших военных. Полный список с биографиями вы можете изучить на нашем сайте. Если вы хотите помочь нам дополнить его, присылайте информацию нашему боту @LudiBaikalaBot. Но больше всего мы бы хотели, чтобы люди перестали погибать и наш список больше не пополнялся.