Родители поговорили с сыном через стекло. На следующий день, перед длительным свиданием, руководство тюрьмы сообщило им, что встреча не состоится. Алексея поместили в ШИЗО за то, что он не сделал утреннюю зарядку. Как рассказала «Людям Байкала» Виктория, никакой команды о зарядке по утрам заключенные не получают, они должны сами вставать и делать ее. Алексей рассказывал, что в основном ее никто не делает. Но именно в этот день Алексея наказали за это.
«Это очень подлый, нечеловеческий поступок, — сказала ЛБ Виктория. — Сотрудники колонии знали, из какой дали мы приехали. Мы летели шесть часов до Москвы, потом два часа до Магнитогорска, потом два часа на такси до Верхнеуральска. Мы привезли ему его любимой еды, но он так ничего и не попробовал. Мы везли 40 килограммов груза для него».
Виктория рассказала, что у Алексея спокойный характер — он старается соблюдать режим, но все равно регулярно оказывается в ШИЗО. Например, за то, что снимает тюремную куртку, когда в камере занимается спортом.
Родители Алексея оставили все продукты, которые везли ему, в церкви в Верхнеуральске и улетели домой. Назад пришлось менять билеты с доплатой, потому что оставаться в Верхнеуральске и не видеть сына родителям было тяжело.
Виктория также рассказала, что Алексею не передают письма, которые ему пишут друзья и незнакомые люди со словами поддержки. Единственная переписка, которую ему разрешают, — с матерью. «Сын в СИЗО Иркутска читал все письма и говорил, что это огромная поддержка для заключенного, а в этой тюрьме ему письма не отдают», — рассказала ЛБ Виктория.
Ранее «Люди Байкала» рассказывали, как другого политзаключенного, Дмитрия Михеева из Братска, также поместили в ШИЗО, пока к нему ехала мать. Но женщина все-таки увиделась с сыном, а через несколько месяцев умерла. Это была их последняя встреча.
22-летний Алексей Бадмаев из Улан-Удэ получил 14 лет лишения свободы в колонии строгого режима за комментарии в соцсетях и донат 500 рублей блогеру. Он учился на юридическом факультете иркутского вуза. Суд первой инстанции вынес ему приговор — семь лет, но после жалобы прокурора срок удвоили.