Евгения Некрасова живёт в Усолье-Сибирском с мужем Артёмом и двумя сыновьями. В конце марта прошлого года, семья, как и все, готовилась к изоляции. Артём купил три мешка муки и мешок сахара. Евгения решила впрок закупиться лекарствами, пошла в аптеку рядом с домом. Взяла обезболивающее, капли в нос, таблетки от аллергии. «Тогда же была полная неизвестность. Всех посадили на изоляцию. Непонятно, как будет с продуктами, со ввозом товаров. У меня аллергия, поэтому первым делом я подумала о лекарствах», — вспоминает Евгения.
«Посидите дома, почитайте книжку, сделайте генералку»
В аптеке она встретила знакомую, которая пересказала Евгении свой разговор с соседом главврача городской больницы. Сосед сообщил знакомой по телефону, якобы руководителя медучреждения с коронавирусом увозят в защитной капсуле. Евгения купила лекарства и поспешила домой.
«Одно дело, когда этот коронавирус по телевизору показывают, он где-то далеко. И совсем другое дело, когда это происходит рядом с тобой, — объясняет Евгения. — Конечно, я испугалась. Решила, что надо предупредить других».
Евгения хлопнула входной дверью, муж и дети были дома. Никому ничего не говоря, она проскользнула в ванну и трясущимися пальцами набрала на телефоне: «Девочки мои дорогие! МАМЫ! Я без всяких длинных текстов просто вас умоляю… поберегите себя!!! Не работайте… ни одни деньги вам потом не помогу! Это не то что не смешно… Это с Вами рядом! У <…> (фамилия медика — ЛБ) подтвердился сегодня диагноз! Посидите дома, почитайте книжку, сделайте генералку… Хорошо, если нас не коснётся так, как Европу. Но лучше перебдеть, чем недобдеть» (орфография и пунктуация сохранены — ЛБ)
Путь от аптеки до дома и отправка сообщения заняли пять минут.
Четыре часа сообщение провисело в чате на 100 человек. Путём нескольких пересылок скриншот с посланием участницам фитнес-клуба оказался у главврача, фамилия которой была названа в сообщении. Через администратора чата Евгению в тот же день попросили удалить текст, что она и сделала.
«В группе по фитнесу находятся люди, с которыми мы вместе занимаемся в клубе. Я же считала, что в группе только близкие, нормальные люди. Хотела предупредить их об элементарном: чтобы с детёнышами не валандались (с детьмине болтались — ЛБ). Там же в основном мамы с детьми, много матерей-одиночек. До того дня, как я написала это сообщение, не знала, кто у нас главврач. Мне до неё было фиолетово», — говорит Евгения.
«Меня паника с истерикой накрыла, глаз задёргался»
Удалением сообщения дело не закончилось. Первого апреля, как следует из материалов дела, по поводу Евгении «поступило сообщение» в полицию.
«Вечером первого апреля мне позвонили. Попросили прийти в полицию, дать объяснение насчёт моего сообщения в чате. Я сказала, что мы на самоизоляции, прийти не смогу. Я не придала значения этому звонку», — рассказывает Евгения.
На следующее утро, второго апреля 2020 года, в подъезд Евгении вошли четверо полицейских. Одна сотрудница постучала в её дверь, трое мужчин распределились по этажам.
Одни полицейские ходили по соседям и расспрашивали, не выпивает ли Евгения и не бьёт ли она своих детей. В это время инспектор, сидя на стульчике в подъезде, заполняла протокол.
«Она сказала, что на весу ей писать неудобно. Я ответила, что в квартиру полицию не приглашаю. Перед собой сотрудница держала листок, с которого что-то переписывала в протокол, ей постоянно звонили, видимо, начальство, диктовали, как надо написать. Она отмахивалась: „Знаю-знаю“», — рассказывает Евгения.
Ей протянули бумаги. Некрасова узнала: её обвинили в том, что она распространила ложную информацию о диагнозе главврача. По мнению полицейских, написав сообщение в чате по фитнесу, Евгения злоупотребила свободой массовой информации и должна быть наказана по статье 13.15 части 9 Кодекса об административных правонарушениях. За такое нарушение полагается штраф от 30 до 100 тысяч рублей. С первого апреля 2020 года начали действовать ещё и поправки в Уголовный кодекс, по которым распространителям фейков грозит, в том числе, лишение свободы.
«Вот тогда я испугалась. Тогда меня паника с истерикой накрыла, глаз задёргался», — вспоминает Евгения.
«Теперь я звезда»
Евгения рассказала: в первых числах апреля ей позвонила инспектор Валова и якобы попросила извиниться перед главврачом, фамилию которой Некрасова упомянула в своём сообщении. Евгения ответила, что готова попросить прощения лично.
«Мне сказали, что медик находится на самоизоляции и надо сделать запись. Я согласилась. Полицейские хотели снимать меня дома. Но я отказалась впустить их в квартиру. Тогда они повезли меня в опорный пункт. Муж остался ждать меня в машине у подъезда нашего дома. На случай, если бы меня повезли ещё куда-нибудь, он сразу поехал бы за мной. В опорном пункте сидел сотрудник и девушка, которая снимала на камеру. Специально из главка эта девушка приехала, чтобы записать ролик. Я своими словами извинилась перед главврачом. Девушка попросила добавить про то, чтобы люди не распространяли фейки. Я сделала, как она просила. Сотрудница огорчилась, что я слишком коротко сказала. „Надо было более развёрнуто. Ну ладно“, — и меня отвезли домой. Потом из ролика вырезали фразы, где я обращаюсь к главврачу. И это видео прокатили по всем каналам, по пабликам интернетовским», — рассказывает Евгения.
Она говорит, якобы полицейские смонтировали из записи, которая предназначалась главврачу, сюжет для центрального телевидения. По словам Некрасовой, на съёмки ездила одна, там подписывала какие-то бумаги. Но какие именно — не помнит.
В опубликованном ролике лицо Евгении размыто. Несмотря на это, знакомые без труда узнали её. Видео длится 30 секунд, на нём шатенка с пышными формами стоит у стены из пластиковых панелей. Волосы собраны в пучок. Из-под расстёгнутой куртки выглядывает серая футболка.
«Информация не подтверждённая, из серии „одна бабка сказала“. Но вот получилось…» — Евгения активно жестикулирует.
Запись с её извинениями появилась в сети шестого апреля 2020 года. Это произошло до того, как дело Евгении рассмотрел суд. Через несколько дней первый вариант ролика удалили. Но в соцсетях сохранились репосты этого видео с десятками тысяч просмотров и комментариями.
Первым кадры с извинениями увидел муж Евгении Артём. Ролик ему отправил коллега. «Я сказала мужу: „Теперь я звезда“. На следующий день видео с моими извинениями катали по всем каналам и группам», — говорит Евгения. Даже педиатр в поликлинике, куда Евгения пришла с младшим сыном, понимающе кивнула: «Да-да, знаем».
Евгения рассказывает, что в общей сложности сотрудники полиции были у неё пять раз. «Приходили в какое угодно время. Сначала разговаривали вежливо. Сотрудница мило улыбалась и говорила, что всё будет хорошо. Потом уже начала рычать на меня. За день до Пасхи, помню, пришла. Я куличи пекла. Надо было подписать вариант протокола. Этот протокол они писали, потом переписывали. Я отказалась подписывать. Она стала кричать, что у неё сроки горят. Тогда я спросила её, зачем меня катают по всем каналам? А она мне: „Ой да Госспади, вас никто не узнает!“ И зачем-то добавила: „Есть и пострашнее в жизни ситуации“», — вспоминает Евгения.
Второй раз то же самое видео полиция распространила вместе с официальным сообщением о том, что жительницу Усолья-Сибирского наказали за распространение фейка. Полицейские сделали запрос в региональный минздрав, где им ответили, что главврач, о которой идёт речь в сообщении, 28 марта прилетела из Тайланда. Две недели после прилёта она находилась на самоизоляции. 13 апреля медик получила справку о том, что не является носителем коронавируса.
14 мая 2020 года суд оштрафовал Евгению на 30 тысяч рублей за сообщение, отправленное 29 марта. В материалах, переданных в суд, полицейские характеризуют сообщение Евгении как «создавшее угрозу массового нарушения общественного порядка, угрозу создания паники и страха заражения коронавирусной инфекцией среди населения, признанной опасным заболеванием (2019 — nCov), ажиотажа у населения, активной скупки товаров (продуктов питания, лекарственных средств, товаров первой необходимости и т. д.), подрыв доверия к органам власти в части достоверности информации, касающейся коронавирусной инфекции…»
За советы не наказывают
Лингвист и антрополог Александра Архипова с группой исследователей собрала три миллиона случаев распространения слухов о коронавирусе. Два миллиона из них приходятся на весну. Чаще всего люди распространяли так называемые псевдомедицинские советы, рассказывали, как диагностировать болезнь или излечиться от неё. Например, предлагали проверить, есть у человека коронавирус или нет, с помощью «дыхательного теста» и другими простыми способами, советовали лечиться чесноком, имбирём, лимоном, водкой.
Вторая группа слухов посвящена тому, что коронавируса на самом деле не существует. Их распространители советовали не носить маски, не соблюдать дистанцию и не сидеть в самоизоляции. Исследователи говорят: самые распространённые слухи — псевдомедицинские советы и отрицание коронавируса — одновременно самые опасные. Понадеявшись на народные советы и игнорируя ограничения, человек может заразиться сам и заразить людей вокруг.
Но правоохранительные органы обращают мало внимания на слухи, которые представляют наибольшую опасность для людей. Исследователи не нашли ни одного случая, когда власти наказали бы за распространение псевдомедицинских советов.
Всего исследователи проанализировали 217 случаев, когда распространителей слухов привлекали к административной или уголовной ответственности. Чаще всего правоохранители наказывали людей за утверждения о том, что власти скрывают информацию об эпидемии и ее последствиях (48%), манипулируют этой информацией (17%), а также не выполняют свои обязательства или не соблюдают эпидемиологические требования (16%). При этом власти очень слабо реагируют на тех, кто отрицает опасность коронавируса и видит за этим манипуляцию. Лишь в 9% случаев людей наказали за такие слухи.
«Скорее не вопросы безопасности и здоровья интересуют правоохранительные органы, а вопрос отношения людей к властным институтам. Ведь преследуют за те слухи, в которых человек выражает сомнение в действиях власти, высказывается критически о деятельности конкретных структур: умерших и заражённых скрывают не вообще, а в определённом „учреждении“ в Крылатском, войска вводятся не вообще, а именно в город Волхов», — отмечает автор исследования, приводя конкретные примеры распространения слухов. Именно к этой группе относится сообщение, которое распространила Евгения, говорит антрополог Архипова. По её мнению, в сообщении Евгении содержится намёк на то, что важная информация о здоровье главврача может быть скрыта.
«Ритуалы вины и позора»
Ролики-извинения за фейки о ковиде стали появляться в сети в феврале 2020 года. Нарушителей не только привлекали к ответственности, но и заставляли публично просить прощения. Исследователи обнаружили как минимум 15 видеообращений в феврале, марте и апреле 2020 года.
Видеоролики с извинениями выкладывали на сайте Министерства внутренних дел РФ (МВД) и транслировали по телевидению. Кроме того, на основе пресс-релизов МВД журналисты готовили материалы и публиковали их, призывая граждан «не поступать, как Вася». «Ритуалами вины и позора» антропологи называют ситуацию, когда человека, обвинённого в нарушении социальных норм, подвергают публичному шельмованию. Именно к «ритуалам вины и позора» исследователи относят практику распространения записей с извинениями.
«Слухи возникают в ситуации неопределённости. Люди не знают, как относиться к новой реальности. Им приходится как-то реагировать на эту угрозу, планировать свою жизнь по-новому, — рассказывает Архипова. — Власти не сразу начали штрафовать. Сначала попытались бороться с распространителями слухов так называемым „моральным убеждением“, прибегая к „ритуалам вины и позора“. Эти меры становятся актуальными в случаях социального и политического напряжения, когда существующие социальные нормы подвергаются сомнению и их приходится таким образом „поддерживать“».
Нынешняя ситуация, когда людей заставляют просить прощения за распространение слухов, не уникальна. В 1930-е годы инструментом политических репрессий была статья 58−10 Уголовного кодекса СССР. По ней людей судили за «антисоветствую агитацию и пропаганду», к которым относилось и распространение слухов. За пропаганду на большие сроки сажали сотни тысяч людей. В военное время, в 1941 году, появилась отдельная статья Уголовного кодекса, по которой наказывали за распространение «ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения». Слухи считали опасными, им приписывали способность «активизировать деструктивные мотивы в поведении» граждан.
Иркутский социолог Сергей Шмидт отмечает, что практики публичного покаяния характерны для систем, ориентированных на идеалы коллективизма. Таких, система ценностей которых предполагает, что интересы общества важнее интересов отдельного человека.
Мы являемся свидетелями того, как практики, характерные для советского времени, переносят в современность. «Я думаю, в обществе, которое исповедует идеалы индивидуализма — это как раз наш случай — такого рода практики выглядят не совсем нормальными. Они допустимы исключительно в чрезвычайных ситуациях, к которым пандемия не относится», — считает социолог Шмидт. Он вспоминает другие случаи публичных извинений в современной России. Во-первых, это публичные покаяния людей, высказывающих критику власти в Чечне. Во-вторых, извинения рэп-музыкантов по итогам баттлов.
«Мне кажется, всякий человек, хоть чуточку склонный к эмпатии, с сочувствием отнесётся к извиняющемуся. Это крайне неприятная процедура. С моей точки зрения, публичное покаяние намного хуже штрафа. Мера рассчитана на то, что человек представит себя на месте извиняющегося и сто раз подумает, прежде чем сделать что-то подобное. Эффективность этой меры несомненна», — отмечает социолог Шмидт.
Полицейские ставят диагноз
В ГУ МВД по Иркутской области рассказали, что недостоверную информацию они чаще всего находят в мессенджерах. С начала года за размещение фейков о ковиде сотрудники полиции привлекли к административной ответственности девять жителей региона. По решению суда им назначены штрафы на общую сумму больше 250 тысяч рублей.
«Человек просто-напросто обращается к гражданам, призывает их к бдительности. Чтобы они не совершали такие же опрометчивые поступки, — объясняет мотивацию извиняющихся сотрудница пресс-службы иркутского главка Лилия Кражан. — В большинстве случаев видеобращения записываются по инициативе граждан. В ходе диалога с правонарушителем такие материалы и рождаются. Никто никого не принуждает. Это личное желание».
После нескольких таких диалогов с полицейскими и записи видеоролика от стресса у Евгении начались проблемы со здоровьем. Она часто плакала. Дети стали бояться полицейских. «Старший сын раньше залетал в квартиру и шлёпал дверью. Теперь всегда проверяет, закрыта ли она на замок. Однажды я оставила старшего с младшим на качелях во дворе. Сама зашла в овощной, это магазин с другой стороны нашего дома. Через несколько минут вышла и вижу, как сын с братом под мышкой со всех ног бежит ко мне. Глаза испуганные. Он увидел машину полиции, которая проезжала мимо двора, и побежал», — рассказывает Евгения.
Больше всего Евгения боялась, что ролик увидит её мама, у которой слабое здоровье. Пока она не узнала, что у дочери неприятности. А вот свекровь оградить не удалось. «Свекра пришла, её всю колошматит, – рассказывает Евгения. – Я стала с ней разговаривать. Но мы же знаем: людям старшего возраста очень трудно доказать, что если о тебе рассказали плохое по телевизору, ты не совсем козёл. Она мне: “Женечка, чем же это обернётся?!” Я её два дня успокаивала. Свекра уходила, меня саму трясти начинало, я плакала».
Когда в мае 2020 года Евгению через чат в мессенджере нашёл общественник Павел Глущенко и предложил попробовать отменить штраф, сначала она отказалась.
Но, подумав, согласилась подать жалобу в суд. «Терять мне нечего. К тому же, лишних тридцати тысяч у моей семьи нет», – объясняет Евгения.
Адвокат Борис Пейгин говорит, что в случае Евгении полицейские неверно трактуют закон. Наказание предусмотрено для людей, которые выдают недостоверную информацию за достоверную. Чтобы доказать вину Евгении, полицейские должны были подтвердить: она знала о том, что информация ложная и всё равно распространила её.
Одного того, что человек передал то, что услышал в магазине, аптеке, на улице, для обвинения недостаточно, говорит адвокат. Даже если полицейские и опровергли информацию о болезни врача.
Представитель Евгении Павел Глущенко прочитал материалы административного дела и пришёл к выводу, что его доверительница не совершала того, в чём её обвиняют. Полицейские считают, что она раскрыла диагноз главврача. Напомним, её сообщение выглядит так: «Девочки мои дорогие! МАМЫ! Я без всяких длинных текстов просто вас умоляю… поберегите себя!!! Не работайте… ни одни деньги вам потом не помогу! Это не то что не смешно… Это с Вами рядом! У <…> (фамилия медика – ЛБ) подтвердился сегодня диагноз! Посидите дома, почитайте книжку, сделайте генералку… Хорошо, если нас не коснётся так, как Европу. Но лучше перебдеть, чем недобдеть».
В сообщении Евгения пишет, что диагноз подтвердился, но не называет, какой именно диагноз у врача. А в протоколе полицейские дописывают – «коронавирусная инфекция».
18 января 2021 года Усольский городской суд отменил штраф Евгении Некрасовой, административное дело прекращено. Судья вслух прочитал объяснение полиции о том, почему инспектор Валова дважды не явилась на заседание: сотрудница находится в отпуске с последующей отставкой.