Антону 41 год, он не женат, есть сын. Когда компания «Роснефть», где он работал в охране, в августе сообщила сотрудникам, что пришла разнарядка отправить определённое количество человек в Украину, он вызвался добровольцем. Родителям объяснил: «У мужиков семьи, а я один. Кто-то всё равно должен ехать. Съезжу на полгода».
Родители пытались его отговорить. Мать Марина Егорова сказала: «У тебя на гражданке зарплата больше, чем на войне!» Было это до объявления частичной мобилизации. Добровольцам тогда платили 49 тысяч рублей в месяц.
4 сентября 2022 года Антон и ещё несколько человек уехали из Иркутска в Алейск. 6 сентября в воинской части № 41659 (35-я отдельная гвардейская мотострелковая бригада) заключили контракты на полгода. 10 сентября мобилизованных отправили в самопровозглашённую ЛНР, а 6 октября — на передовую. Связи с Антоном не было до конца ноября. «Мы здесь с ума сходили», — вспоминает этот период его мать.
Родители в поисках Антона обращались в военкомат, Министерство обороны, к губернатору Иркутской области Игорю Кобзеву. Тот дважды звонил им лично, сказал быть на связи с его заместителем Сергеем Довгалюком и советником Яковом Миндрулёвым.
В конце ноября Антон позвонил родителям. Рассказал, что они находились в лесополосе шириной пять метров, а вокруг поля. Место хорошо простреливалось, поэтому к ним никто не приезжал. Обмундирования им не выдавали, солдаты накануне отправки купили его за свой счёт. Снабжения и питания не было. Пили воду из луж. «Они даже трусы полтора месяца не меняли!» — рассказал ЛБ отец Антона Юрий Егоров.
После выхода из зоны боевых действий к солдатам приехал Сергей Довгалюк, привёз гуманитарную помощь, полевую баню и машину «ниву». Об этом, по словам Егоровых, сняли видеоролик (найти его в сети ЛБ не удалось). «Только, после того как Довгалюк уехал, бойцы ниву больше не видели», — говорит Юрий Егоров.
5 марта, за день до окончания срока контрактов, к солдатам приехал комбат и сказал, что контракты им продлили автоматически. Антон и его сослуживцы, по словам Юрия Егорова, просили показать им документы и дать в них расписаться. «Но их послали на три буквы», — добавляет Юрий.
Антон не знает, поступает ли ему зарплата за последние два месяца, так как связь плохая, отследить сообщения банка он не может. Сейчас Антон служит в роте обеспечения, но «прилёты» и там бывают. «Если что-то с ним случится, нам потом командиры скажут: мы его не знаем!» — переживает Марина Егорова.
По словам родителей, у Антона обострились давние проблемы со спиной, но в госпиталь его тоже не пускают. Как говорит отец, комбат приезжает к ним раз в месяц, особо возмущающимся солдатам угрожает оружием, говорит, что может застрелить и списать на боевые потери.
«Я видел его контракт, который подписан в начале сентября, — это же филькина грамота, — сказал Юрий Егоров. — Сын говорил, что контрактов привезли пачку, бросили им и они просто расписались. А когда он фотографию контракта мне отправил, у меня волосы дыбом встали. Просто в конце закорючка, подпись непонятно чья стоит. Ни печати нет, ни даты, ни приказа по воинской части, что они зачислены».
1 мая Егоровы написали электронное обращение к уполномоченному по правам человека в Иркутской области Светлане Семёновой. Ответа пока не получили.
«Я слышала, что наши будут там до конца СВО, — говорит Марина Егорова. — Все ссылаются на указ президента о частичной мобилизации. Её объявили и ещё не отменяли. Но указ вышел 21 сентября, а сын заключил контракт раньше — 6 сентября. Их не имеют права там удерживать!»
Иллюстрация на обложке: изображение сгенерировано искусственным интеллектом.