Благодать и спокойствие
В Улан-Баторе Георгий живёт с 2002 года. Через пять лет после переезда он начал ходить в Троицкий храм — единственный православный в Монголии. Церковь находится на улице Мира в так называемом «русском районе». Рядом школа при посольстве РФ, музей Георгия Жукова, филиал университета им. Плеханова. Русская речь слышна на каждом шагу.
Так же и в Троицком храме. До 2022 года службы посещали с десяток украинцев. После начала войны остались единицы. Многие не идут, объясняет Георгий, потому что «РПЦ у них ассоциируется с Путиным». Георгий остался, потому что он «всегда почитал Русскую православную церковь» и «продолжает почитать». «Я чувствую здесь спокойствие и благость», — говорит собеседник ЛБ.
«Я за мир, — объясняет Георгий. — Мне не нравится ни российская, ни украинская сторона в этой войне. У меня мама — русская, папа — украинец. За кого я могу быть? Мы один народ».
Он родился в Киеве, а до отъезда в Монголию жил в Бахмуте. Этот город был полностью разрушен во время ожесточённых боев между ВСУ и наёмниками ЧВК «Вагнер». В Бахмуте у семьи Георгия было три квартиры. «450 лет город простоял. Но знаете, сейчас ничего там не осталось. Квартиры наши разбомбили», — спокойно рассказывает он.
«Я никого из этих солдат [кто был в Бахмуте] не сужу, — размеренно говорит Георгий.- Они ни в чём не виноваты. Виновата политика».
Георгий теряет спокойствие только когда начинает рассказывать об отношении других украинцев к нему. «Многие от меня отвернулись, когда я продолжил ходить в храм, — сбивчиво объясняет он. — Холодно со мной разговаривают, называют предателем. Считают, что я за Россию. Они не понимают, что для меня вера сильнее политики. С россиянами мне даже сейчас легче общаться».
Настоятель Троицкого храма Антоний Гусев в разговоре с ЛБ подтверждает, что после начала войны «украинцы ходить почти перестали». По словам Гусева, оставшиеся украинские прихожане «попали под страшный прессинг со стороны местного коммьюнити». В качестве примера он приводит Георгия. В качестве примера он приводит Георгия. Антоний называет его «морально не сильно устойчивым человеком, на которого прям жёстко давят другие украинцы и твердят: „Ты что, поддерживаешь Россию?“».
«А это сначала Христов храм, а потом уже — русский», — отвечает невидимым украинским оппонентам Антоний. Сам он — уроженец Оренбурга.
Кусочек дома
Украина — одна из самых религиозных стран Европы. 76% населения считают себя православными. А хотя бы раз в месяц заходят в церковь 18%. «Я даже больше скажу: украинцы — более церковный народ, чем русские, — говорит уроженец Москвы Андрей Золотов, который как журналист много писал о религиозной жизни в России, а сейчас посещает Свято-Николаевский собор в Вене. — Неизвестно, что было бы с русской Церковью, если бы не Украина. В России в 20-е и 30-е годы со страшной силой было всё выкошено. А в Западной Украине и Прибалтике, где тогда не было советской власти, церковная жизнь сохранялась».
Долгое время единственной канонической Церковью в стране считалась Украинская православная церковь, которая входила в состав Московского патриархата. В 2018 году появилась Православная церковь Украины (ПЦУ), которая через год получила статус поместной Церкви от Вселенского патриархата (Константинопольской православной церкви).
«Многие православные украинцы сейчас мучаются с выбором, куда им ходить, — говорит священник из бывшего прихода РПЦ в Амстердаме Хилдо Бос. — С одной стороны, они недовольны позицией Московского патриархата [по отношению к войне]. С другой, им трудно принять Вселенский патриархат из-за создания ПЦУ. Жители Украины постоянно слышали: Вселенский патриархат — это плохо, это неканонически».
Специалистка по постсоветскому православию, научная сотрудница Центра восточноевропейских и международных исследований в Берлине Регина Эльснер подчёркивает, что украинские верующие, живущие за рубежом, всегда посещали храмы Русской православной церкви Московского патриархата. «Это было связано с тем, что это была всё-таки их церковь, их привычный язык и их каноническая связь. Так же, как сербы ходили в Сербский патриархат, греки — к грекам и так далее», — говорит Эльснер.
Регина указывает, что за рубежом нет православных приходов из Украины — страны бывшего СССР не имели права создавать собственные приходы за границей. «Когда люди покидают Родину (не имеет значение, по какой причине), для них особенно важны знакомые язык и культура. И православные приходы становятся для верующих кусочком дома», — подчёркивает Эльснер.
Политика просачивается
Настоятель Троицкого храма Улан-Батора Антоний Гусев молится за российских военнослужащих на каждой литургии. В 2022 году он поддержал инициативу прихожан, которые собирали гуманитарную помощь для жителей Донбасса — Гусев предоставил помещение трапезной под склад. При этом отец Антоний предпочитает не разговаривать со своей паствой о войне. «Какое чувство сеют все эти разговоры о СВО? Нелюбовь, непонимание, агрессию, — объясняет он журналистам ЛБ. — Это отвлекает и заполняет сердце ненужным негативом».
С оставшимися украинскими прихожанами Гусеву общаться непросто. Недавно одна из них пыталась рассказать, как она съездила в Харьков к родителям — уже в военное время. Это было в трапезной, после литургии, там сидели и другие прихожане. «Я сказал ей: «Давай не будем такие темы обсуждать за этим столом. Я к тебе приду, кофе попьём, всё расскажешь», — вспоминает Антоний. Священник говорит, что позже беседа между ним и прихожанкой состоялась, но «ничего особенного она не рассказала».
Гусев подолгу разговаривает с украинцами, которые хотят ходить в православный храм, но выступают против войны и испытывают диссонанс по этому поводу. «У меня ушло пять часов беседы с одним мужчиной, чтобы объяснить: так, Христос — отдельно, СВО — отдельно. Не будем мешать политику и Церковь, — вспоминает Антоний. — Этот человек остался в храме, хотя и осуждает действия России».
Представители украинской диаспоры в Улан-Баторе не знают, кто из их сограждан продолжает посещать Троицкий собор. «Но если бы я узнала, я лично бы отнеслась к этому крайне негативно, — подчёркивает в разговоре с ЛБ экс-руководительница организации „Украинцы в Монголии“ Анастасия Жукова. — У меня отношение к институциям Церкви в целом холодное. А к российской Церкви — холодное особенно».
Сама Жукова была прихожанкой Троицкого храма, но перестала посещать его ещё до начала войны — «потому что политика там стала просачиваться во все дырки». Предыдущего настоятеля храма — отца Алексия (Трубача) — она называет «ФСБ-шным батюшкой». «Рассказывал на проповедях, что мы с Западом не дружим, а дружим с китайцами, — вспоминает Жукова. — А однажды моя подруга хотела написала записку за здравие и упокой украинских солдат. Но тётушка, которая принимала записки, сказала ей — батюшка такое не прочитает».
Молитвы за победу России
До 2014 года в храмы РПЦ за рубежом ходили и украинцы, и россияне. «Проблем никаких не было, я даже не всегда знала, кто есть кто по национальности, — вспоминает прихожанка собора в Вене, которая согласилась поговорить с ЛБ анонимно. Она уроженка Закарпатской области Украины. — А после Майдана и особенно после Крыма православные украинцы стали чувствовать себя как на качелях. Дилемма появилась: ходить в русский храм или не ходить. Вроде россияне забрали Крым, но мы не понимали — ну аннексировали, так, может, завтра вернут? Наверное, доходило до всех как до жирафов. Политикой не хотелось заниматься совершенно. Часть моих знакомых ушла, но большинство осталось. Хотя напряжение в приходах, где были и россияне, и украинцы, стало расти».
Исследовательница Регина Эльснер говорит, что люди не посещают храмы, чтоб выразить там свою политическую позицию. «Они ходят за таинством (священнодействия, в которых верующие получают благодать Бога — ЛБ), — объясняет она. — Это очень личное, поэтому политическая ситуация, вообще мир со всеми его страстями и проблемами тут, скорее, мешает».
Эльснер поясняет, что в православии «есть довольно сильное убеждение — переступаешь порог, вступаешь в другой мир». Но, добавляет Регина, «современным людям бывает сложно понять, почему они должны оставить всё то, что их занимает, за дверью». «РПЦ сильно сама убрала это границу и внесла политику в церковь, например, молитвами за победу России», — считает исследовательница.
После начала войны многие православные украинцы ждали, как выскажется об этом патриарх Московский и Всея Руси Кирилл. «Это очень важный вопрос, который должен был расставить всё по местам, — говорит украинский священник, который служил в одном из европейских приходов РПЦ. — Если бы Кирилл осудил действия Путина, то всё могло быть по-другому».
В первые месяцы патриарх не делал открытых заявлений в поддержку войны, а призывал молиться за мир. Его риторика начала меняться с апреля 2022 года, когда Кирилл в проповеди похвалил российских военных и заявил, что благодаря их действиям «решится судьба России». С тех пор глава РПЦ регулярно рассказывает о необходимости военных действий.
Не место для разборок
Журналистам ЛБ удалось поговорить со священниками и прихожанами православных храмов из Испании, Австрии и Нидерландов. Во всех трёх странах сейчас зарегистрировано большое количество украинских беженцев. Испания приняла 173 тысячи украинцев, это четвёртое место по количеству среди европейских стран (больше всего — в Польше, Германии и Чехии). В Нидерландах — 98 тысяч беженцев, в Австрии — 55 тысяч украинцев. Всего в Европе зарегистрировано около восьми миллионов украинских беженцев.
«Украинцев в Мадриде настолько много, что понятно, что какая-то их часть наполняла и продолжает наполнять наш храм, — говорит бывший священник собора Марии Магдалины в Мадриде Андрей Кордочкин. — При этом многие западные украинцы ходят в греко-католический приход или украинские приходы под юрисдикцией Константинопольского патриархата. Для них посещение храмов Московского патриархата невозможно по идеологическим соображениям».
Беженка Наталья Продонова ходит в Свято-Николаевский собор в Вене с мая 2022 года. До войны она жила в Одессе и работала экономистом-бухгалтером. Уехала после того, как в городе начались постоянные воздушные тревоги. «Сидела в коридоре, там было самое безопасное место в квартире, — вспоминает Наталья. — В нашей хрущёвке не было нормальных подвалов, в которых можно укрыться».
В Одессе Продонова посещала храмы и монастыри УПЦ Московского патриархата. Приехав в Вену, первым делом пошла в Свято-Николаевский собор. Почувствовала себя там «как дома». Она рассказывает, что украинских прихожан в соборе много: «Сейчас нас ходит сюда человек 50, сложился коллективчик такой».
Каждый день Наталья молится, «чтобы война быстрее закончилась». «А что я могу ещё сделать? Ничего, — объясняет Продонова. — У меня подружка в Украине осталась, она сети плетёт. Но я на это не готова. Буду плести сети — и наши воины будут продолжать убивать русских солдат. А это неправильно. Война отпущена нам Богом за наши грехи. Обе стороны виноваты».
Продонова рассказывает, как соседка по общежитию для украинских беженцев недавно устроила с ней «серьёзный разговор».
«Сказала мне, чтобы я не ходила в русскую церковь, — вспоминает Наталья. — Я пыталась объяснить, что [РПЦ] это настоящая апостольская Церковь, которой две тысячи лет. Но там всё бесполезно, такие люди ничего не слышат».
Больше всего Продонову задело, по её словам, что собеседница — тоже из Одессы, и там православные церкви не посещала. «Но она меня сейчас учит, в какой храм мне не надо ходить», — удивляется Наталья.
О том, что украинскую паству Свято-Николаевского собора «хейтят» другие украинцы, ЛБ рассказывает прихожанин из России Андрей Золотов. Летом 2022 года группа венских православных поехала в Зальцбург — туда на один день привезли значимую для верующих Курскую-Коренную икону Божией Матери. Группа на 90% состояла из граждан Украины. Организаторы поездки просили снимать прихожан только со спины — чтобы при публикации фотографий в соцсетях никого нельзя было узнать. «Потому что у некоторых украинцев были неприятности из-за того, что они к нам ходят», — рассказывает россиянин.
При этом, подчёркивает прихожанин, сейчас паства храма разделилась пополам — тех, кто поддерживает войну, примерно столько же, сколько тех, кто против. Это не зависит от национальности. «Есть и украинцы, которые „за Путина“, и антивоенные россияне. Но внешне я никаких конфликтов не наблюдаю, — размышляет собеседник ЛБ. — Наша церковь — территория мира. Это не место для разборок».
Равносильно смерти
Личность священника в европейских храмах РПЦ МП для многих украинцев остаётся главной в выборе — ходить или не ходить в церковь. Очень наглядна тут история, произошедшая в кафедральном соборе равноапостольной Марии Магдалины в Мадриде. Священник собора Андрей Кордочкин с самого начала открыто заявил о своей антивоенной позиции. Он неоднократно писал об этом в соцсетях и давал интервью зарубежным и российским СМИ. В частности, Кордочкин говорил, что в России устанавливается режим фашистской диктатуры. Сам клирик — россиянин, родился в Ленинграде.
В начале 2023 года Московский патриархат отстранил священника от служения на три месяца. Это случилось после того, как пророссийские жители Мадрида (в том числе, прихожане собора) написали на него донос патриарху Кириллу. Авторы письма назвали деятельность Кордочкина «антихристианской» и потребовали провести расследование в отношении священника, а также перевести его из Испании в Россию.
В апреле отцу Андрею позволили вернуться к служению в Мадриде. В сентябре, во время разговора с ЛБ, Кордочкин заявил, что он не питает иллюзий, что «всё закончилось».
«Я думаю, что следующие санкции в отношении меня — это вопрос времени, — сказал клирик журналистам ЛБ. — Тут надо учитывать, что в русской церкви не осталось ни одного священника, кто бы ярко заявлял о своей позиции и не был бы репрессирован. Идёт некая «спецоперация», которая должна привести к моему отстранению. И это не должно являться неким административным актом со стороны священноначалия, а должно быть такой «волей народа».
10 октября Андрей Кордочкин сообщил в соцсетях о том, что он вышел за штат Испано-Португальской епархии — прошение об этом священник подал сам. Вместе с семьёй Кордочкин покинет Испанию в конце ноября — начале декабря. Кордочкин переезжает в Германию, где будет заниматься теологическими исследованиями. Он будет готовить работу о религиозных, церковных и богословских аспектах нынешней войны.
Новость об уходе Кордочкина произвела гнетущее впечатление на прихожан, которые поддерживали священника. Особенно на украинцев, которых сейчас около половины от всей паствы. Уроженка Полтавской области Алла Танцюра называет уход Кордочкина «трагедией». В разговоре с ЛБ Алла говорит, что больше не будет ходить в собор. «Разве что только по большим праздникам на исповедь, и то я не уверена», — подчёркивает она.
49-летняя Алла посещала собор с 2008 года. В первый месяц после начала войны, вспоминает прихожанка, она испытывала «душевные терзания» — продолжать туда приходить или нет. Самую важную роль в её выборе сыграла позиция священника Кордочкина. «Отец Андрей рисковал своей свободой и не сходил с праведного пути, — размышляет она. — Для нас это было решающим — мы оставались в храме, пока там оставался отец Андрей».
Другая прихожанка — 33-летняя Марьяна Лукань — вспоминает, что узнала об уходе Кордочкина на приходском собрании. Самого священника там не было. Сообщил новость архиепископ. «У меня как земля ушла из-под ног, — описывает свои чувства Марьяна. — Я не могла сдержаться и разрыдалась. Не знаю, понимают ли люди масштаб нашей потери. Для меня это равносильно смерти».
Лукань посещала собор с 2009 года. В сентябре Марьяна рассказывала журналистам нашего издания, что она продолжает ходить туда во время войны, потому что «Христос выше всего». «Я иду не к людям, а иду к Богу, — объясняла Лукань. — Люди, которые не ходят в храм или редко его посещают, не могут это понять. Некоторые россияне считают, что этот храм — русский и принадлежит им. Но сюда может приходить любой. Эта церковь не русская и не украинская. У Бога нет национальности. Их [россиян] это смущает, но что поделаешь. Я остаюсь в храме во что бы то ни стало».
После ухода отца Андрея журналисты ЛБ спросили Марьяну, будет ли она посещать собор дальше. «Пока ничего не могу сказать, всё очень сложно», — ответила она.
Храм для русских людей
По выражению одной из собеседниц ЛБ, Кордочкина из собора выдавили «Z-прихожане». Чаще всего в качестве примера упоминают жительницу Мадрида Викторию Самойлову — она несколько лет подряд организует шествия «Бессмертного полка» в столице Испании. Самойлова была одним из инициаторов обращения к патриарху Кириллу по поводу Кордочкина, а также часто критиковала клирика в соцсетях.
«Приближенные Кордочкина постоянно ведут политпропаганду против власти России, унижают тех, кто не поддерживает нацистский украинский режим, рассоривают семьи, кошмарят тех, кто с ними не согласен, — написала Виктория летом этого года в Telegram-канале православного публициста Александра Вознесенского. — Приголубленные бандеровцы нам регулярно рекомендуют убираться из нашей церкви. На Пасху в церкви продавали куличи с жёлто-синим флагом».
Ни Кордочкин, ни другие прихожане не подтвердили информацию о том, что украинцы выгоняли россиян из собора и о том, что на приходских куличах были украинские флаги. Отец Андрей прислал журналистам ЛБ видео, на котором показана пасхальная выпечка — самых разнообразных расцветок. Украинский флаг (очень отдалённо) напоминала только одна партия куличей — на синем фоне был нарисован жёлтый цыплёнок.
В короткой переписке с ЛБ Виктория Самойлова рассказала, что многие прихожане собора были возмущены действиями Андрея Кордочкина, потому что он «смешивал церковь и политику». «Люди сами ко мне пришли в прошлом году и уговаривали поднимать вопрос, что церковь превратилась в политическую трибуну», — объяснила Самойлова. Виктория отказалась от дальнейшего разговора с журналистами ЛБ и предложила пообщаться с другими россиянами, которые подписали письмо против Кордочкина.
Журналисты ЛБ связались с несколькими прихожанами, но никто не захотел давать комментарии. Согласилась высказаться только одна прихожанка — и только на анонимной основе. «Мы приложили все силы, чтобы Кордочкина и его бандеровскую банду убрали из собора, — сказала она. — Наш храм — для русских людей. Зачем сюда ходить украинцам, которые обозлены на нашу страну? Зачем тут служить священнику, который против России? Но пиариться нам нельзя, в Европе — страшная русофобия. Вам тут никто слова не скажет — ни прихожане, ни священники».
Нарушение правил водопоя
В зарубежных приходах РПЦ служат, в том числе, священники-украинцы. Сколько их — неизвестно. Отдел внешних церковных связей Московского патриархата, который располагает такой информацией, не ответил на запрос ЛБ.
Часть украинских клириков после начала войны ушла из Русской православной церкви. «Люди Байкала» на анонимной основе пообщались с двумя бывшими священниками — из соображений безопасности мы не называем их имена. Оба служили в европейских храмах.
«После 2014 года мы все были в подвешенном состоянии, — рассказывает один из священников. — Тогда и в самой РПЦ не было какой-то громкой позиции по этому поводу. Мне кажется, сама патриархия не понимала, как ей на всё это реагировать. Хотя наш настоятель после [аннексии] Крыма сказал украинским прихожанам: «Мне стыдно, что я русский».
Священники не уходили из храмов РПЦ до 2022 года. «Сейчас каждый второй твой друг воюет, а тогда были какие-то сражения, их называли малоинтенсивными. Я не всегда понимал, кто с кем сражается. И были какие-то дипломатические процессы, вмешивалась ООН. Была надежда, что всё как-то разрешится, — размышляет один из клириков. — Не было понимания, что мы катимся к полномасштабной войне».
Второй клирик подчёркивает, что всегда считал храм «местом молитвы, а не политических дискуссий». Он сравнивает церковь с водопоем из «Книги джунглей» Киплинга. «Все животные приходили попить воды и соблюдали правило — не есть друг друга, — объясняет священник. — Так же и в храме. Причастились, исповедались — всё, расходимся по домам. А там кипите, бурлите, если вам так хочется».
Когда началась война, добавляет он, «правила водопоя нарушились, прихожане стали быстро разделяться по убеждениям, началась война в их душах». Клирик вспоминает, что россияне на него «в принципе перестали реагировать как на священника». «Если можно было не идти ко мне на исповедь — они не шли, если можно было не общаться со мной — они не общались. Меня вынесли за скобки из-за моей национальности и моих взглядов, — описывает клирик. — Писали жалобы, не хотели, чтобы в приходе был священник-украинец. Насколько знаю, российское посольство тоже просило меня убрать из храма».
Оба собеседника ЛБ ушли из РПЦ летом 2022 года. Клирики говорят, что оставаться для них «было уже морально невозможно». «Я понял, что либо я ухожу, либо через пару месяцев сойду с ума, — объясняет один из них своё состояние в те месяцы. — Мои друзья воевали, семья жены сидела под обстрелами. Я, видимо, слабый человек, и не мог найти слова, чтобы помочь людям — потому что сам не понимал, что делать со всем этим в моём конкретном случае».
«Когда до полномасштабного вторжения знакомые спрашивали меня, почему я остаюсь в Русской православной церкви, я мог давать какие-то ответы, — комментирует второй священник. — Но потом стало понятно, что РПЦ не собирается занимать позицию нейтралитета и какого-то миротворчества. Тогда я решил — ну, окей, ребята, нам с вами не по пути. Давайте расстанемся».
По рассказам клириков, сейчас они испытывают давление со стороны России. На одного из священников, как он утверждает, было совершено покушение со стороны российских спецслужб. В подробности он не вдаётся. «Не получилось, и слава богу, — комментирует клирик. — Но это, конечно, беспокоит. Не хочется, чтобы мои двери „Новичком“ намазали».
На второго, по его словам, российское посольство пыталось через местную полицию
возбудить уголовное дело. «Будто я занимаюсь наёмничеством людей в запрещённые в РФ националистические украинские организации, — вздыхает бывший священник. — Это полный бред. Полиция отреагировала на попытки посольства диаметрально противоположно. Сейчас я нахожусь под протекцией местных властей».
Фанатизм чистой воды
Исследовательница Регина Эльснер считает, что для Московского патриархата очень ценно то, что украинцы продолжают ходить в храмы РПЦ — потому что «как будто ничего не изменилось».
При этом, указывает исследовательница, причины того, что украинцы остаются прихожанами РПЦ, могут быть очень разными. «Где-то украинские прихожане как раз напоминают всем о реальности войны и больших проблемах в церкви, — отмечает Эльснер. — И они не дают жить приходу, как будто всё в порядке. Но Московский патриархат это не сильно интересует. Для него это просто подтверждение, что есть «правильные» украинцы, которые не бросают церковь из-за политических «конфликтов».
Эльснер также указывает на то, что для многих верующих украинцев было важно оставаться в канонической церкви, которой долгое время была РПЦ. «Но сейчас Русская православная церковь многими воспринимается как токсичная и даже еретическая», — говорит Регина. Поэтому часть украинцев сознательно из РПЦ выходит. «Они не хотят быть частью того, что приносит зло и боль в этот мир», — объясняет исследовательница.
«Я знаю много украинцев, которые остались в РПЦ. Это фанатизм чистой воды, — говорит 42-летняя жительница Амстердама Светлана Щубелка. — Мне говорили знакомые: вы что себе позволяете, вы с канонической церкви уходите. Но эта каноническая церковь благословляет солдат на войну с Украиной, и те идут убивать. Я в таком храме оставаться не хочу».
Светлана — прихожанка Свято-Никольского прихода в Амстердаме. В марте 2022 года приход вместе со священниками и паствой перешёл из РПЦ во Вселенский патриархат (Константинопольскую православную церковь). «Совесть больше не позволяет отождествлять себя с позицией Московского Патриархата», — объяснили амстердамские священники свои действия в открытом письме. Это одна из самых громких историй антивоенного церковного сопротивления в Европе.
В беседе с ЛБ священник Хилдо Бос вспоминает, что переход случился «стремительно». Отчасти его спровоцировало обязательное поминание на церковных службах патриарха РПЦ Кирилла (Гундяева) — имя патриарха должно звучать по церковным канонам.
«Многие наши прихожане [после начала войны] дали понять, что если мы продолжим поминать патриарха, то для них будет невозможно остаться в приходе. Кстати, это не был исключительно украинский вопрос. Об этом сказали многие россияне и многие голландцы», — рассказывает ЛБ отец Хилдо.
Священники Свято-Никольского прихода обратились к архиепископу Гаагскому и Нидерландскому Елисею с прошением о выдаче отпускной грамоты. Спустя несколько дней, вспоминает Светлана Щубелка, Елисей без предупреждения приехал в приход. «Он, видимо, пытался привести нас в чувство, показать, что ещё имеет над нами власть», — рассуждает Щубелка.
«Я хотела спросить его — ты кому обеты давал? Христу? Почему же [в России] танки благословляют на войну? — восклицает Светлана и начинает плакать. — Я поняла, что [Русская православная] церковь переплелась с тоталитарным режимом. И что Христа там нет. Простите, мне очень больно».
Светлана может продолжать разговор через несколько минут. Она рассказывает, что в первые дни после начала войны постоянно думала: «Если наш храм останется в РПЦ, я не буду в него ходить». Светлана даже начала искать другие церкви. «Когда батюшка сказал, что они сами написали [о выходе из Московского патриархата], для меня это было спасением», — говорит она.
«В итоге из прихода ушла одна четверть прихожан, — говорит Хилдо Бос. — Все — по разным причинам. Ушли россияне, для которых было важно находиться в РПЦ. Ушли украинцы, которые не поддерживают позицию Московского патриархата, но которых смущает Вселенский патриархат — в Украине постоянно говорили, что он источник раскола, неканоническая церковь. И ушли люди, которые поддерживают войну, но это совсем ничтожный процент».
Милость, чтобы простить
Поминовение патриарха Кирилла на церковных службах — один из ключевых вопросов, по которому разделились православные. Жительница Мадрида Марьяна Лукань объясняет ЛБ, что не против поминания Кирилла, потому что это «часть канона церкви». «Я думаю, что это ещё послужит тому, что Господь вразумит патриарха, и он как-то поменяет свои мысли», — размышляет она. Марьяна подчёркивает, что христиане должны «молиться за врагов своих».
«Если соберутся все добрые и убьют всех плохих, останутся только добрые? Нет, останутся только убийцы», — говорит Марьяна.
Священник Хилдо Бос считает, что поминовение Кирилла (Гундяева) — это не столько молитва за патриарха и о патриархе, сколько напоминание всем нам, кто тут глава церкви, кто главный. «Это не то же самое, что личная молитва о его каком-то исправлении и вразумлении».
Бос добавляет, что молиться о вразумлении патриарха «можно в частном порядке, чтобы это не было декларативной молитвой». «И думаю, много людей таким образом молятся за патриарха. Хотя лично я пессимистично настроен на этот счёт», — резюмирует он.
Светлана Щубелка из Амстердама называет «тяжёлым» вопрос о том, надо ли молиться украинцам за своих врагов. «Мы должны найти в себе милость, чтобы простить, — говорит она. — Это такая работа над собой, что вы не представляете. Я о ней только мечтаю».
Щубелка говорит, что никогда не сможет принять человека, который пошёл на войну против Украины. «Я тоже возьму ружьё в руки. Вот такая во мне милость сейчас живёт! — восклицает она.
«Светлана, а православные украинцы должны молиться за Путина?»
«Я не могу молиться за Путина. Я могу только пожелать ему лёгкой смерти».
«А это по-христиански — желать смерти человеку?»
«Я шучу, — сбивчиво говорит Щубелка. — Ёрничаю. Понимаете, я внутри себя построила стену и натянула ширму. Потому что не справляюсь с нервами».
Щубелка действительно смеётся, а потом, кажется, начинает плакать. По телефону этого не понять.