«Всё равно он сдохнет»
Чуриновы живут в деревянном восьмиквартирном бараке в Иркутске. Дом признан аварийным, половина жильцов расселены. Супруги Анна и Николай и их дети ждут своей очереди на новую квартиру. Она подойдёт в 2024 году.
В комнату хорьков мы идём по узкому коридору мимо большого морозильного ларя и развешанных на веревках пелёнок. В квартире чисто, пахнет свежевыстиранным бельём. Через крохотную проходную кухню попадаем в 14-метровую комнату. Люди здесь не живут, только хорьки.
Вдоль стен в два яруса стоят 20 больших переносных клеток. Каждая сверху накрыта пелёнкой для создания темноты. Открыта форточка для прохлады, работает очиститель воздуха. Специфического запаха животных здесь нет — все хорьки стерилизованы. В центре комнаты стоят два вольера с подстилками — сюда по очереди питомцев высаживают «погулять».
Когда мы входим, за решётками начинается шевеление. Одна за другой через прутья высовываются розовые мордочки. Все тянутся общаться, просятся «погулять». Во время разговора Анна Чуринова одного за другим вытаскивает хорьков из клеток, держит на руках или сажает в вольеры. Она не только различает всех, но помнит и рассказывает историю каждого из них. Анна — невысокая женщина с тёмно-рыжими волосами, собранными в пучок. Ей 41 год. На правой руке от запястья до локтя у неё цветная татуировка с изображением хорька.
Анна жила с животными всю жизнь, с рождения. Её отец занимался разведением немецких овчарок и кокер-спаниелей, а кошек держал беспородных — приносил их с улицы. В их доме всегда было несколько кошек и собак. Впервые Анна увидела хорька на прогулке, когда её старшие сын и дочь были маленькими. У Анны трое детей. Элеоноре — 21 год, она живёт отдельно от родителей. Николаю — 19, Софии — 7 лет. Тогда, на улице, Анна и её близкие зверька погладили, задали хозяйке несколько вопросов, поудивлялись и забыли про него.
История приюта началась девять лет назад, когда Анна увидела объявление о продаже хорьков в Иркутске. Тогда у нее дома уже жили кошка, кот и три собаки — все спасенные от гибели. Она вспомнила, какие хорьки милые, и решила купить себе питомца. Тогда животное стоило тысячу рублей.
Анна выбрала девочку, назвала её Хоря. Хоря прожила всего семь месяцев. У неё оказалась тяжёлая врождённая патология, потребовалась срочная операция, но выяснилось это перед самым Новым годом. Никто из ветеринаров оперировать животное перед праздником не взялся, через два дня Хоря умерла. Анна тяжело переживала смерть хорька и снова пошла к заводчице.
«Хорятник не может без хоря, — объясняет Анна „Людям Байкала“. — Те, у кого умер питомец, через неделю уже приходят за новым, потому что сразу вокруг образуется пустота. Что бы ты ни делал, этот зверёк всегда рядом. Он появляется из ниоткуда, и всё будет делать вместе с хозяином».
У заводчицы Анна увидела, что ребёнок играет недавно рождённым хорьком. Она возмутилась: так нельзя. «Всё равно он сдохнет, — спокойно сказала хозяйка. — У него рахит». У щенка-хорька были вывернуты задние лапы. Анна забрала к себе именно его. И не удержалась — взяла ещё одну его сестру.
«Хорьков содержали неправильно, — рассказывает Анна. — Не было клетки, и самка свила гнездо прямо в стене старого деревянного дома. Хорька-отца не содержали отдельно, и он всё время лез к щенкам и пытался их задавить. Мне стало жалко животных».
Кузя и его сестра Бася до сих пор живут у Чуриновых. На правильном питании Кузя встал на лапы. Они по-прежнему вывернуты в стороны, но он может ходить. Ему и его сестре уже восемь лет. В природе это предельный возраст хорька. Но у Анны большинство питомцев живут дольше. Рекорд — 12 лет.
Потом появилась Боня, которую Анна увидела в объявлении на «Авито». Из-за неправильного питания она была полностью лысой. Хозяева кормили её со своего стола, а когда она начала болеть, решили избавиться. Сами привезли её к Анне и взяли деньги только за бензин. Боня прожила с Анной ещё три года, умерла во сне из-за больного сердца.
«Люди разлюбили её»
Рахит и сердечные болезни — это частые диагнозы хорьков. Появляются они потому, что хозяева неправильно кормят животных. Анна объясняет, что часто хорьков считают грызунами и кормят их овощами и фруктами. Но хорёк — это хищник, и его организм усваивает только мясо.
Мышей для кормления животных Чуриновы заказывают из Новосибирска, там предприниматель специально разводит их на корм. Килограмм стоит 1800 рублей. Кормовых цыплят — из Кемерова, они стоят намного дешевле — 70 рублей килограмм. Зимой, когда наступают морозы, семья закупает их 85 килограммов. Этого хватает на год.
Хорёк может съесть за один раз одну-две мыши. Но в основном их едят норки и ласки. Многие хорьки после неправильного кормления у старых хозяев едят кошачий корм. Анна покупает его суперпремиум класса. Едят также утку, куриные голени, крылья, мясо перепёлок, куриные потрошка — сердце, желудок, шейки — филе кролика, индейку. Питание не должно быть однообразным, говорит Анна.
Как правильно содержать хорьков, Анна узнала из групп, в которые объединяются «хорятники». В самой большой группе состоят пять тысяч человек со всей России. Люди в ней делятся опытом, а также публикуют объявления о хорьках, которым нужна помощь. Так у Анны и начался «хорепад».
«Хорепад» — это когда хорьков много. А «хореспад» — это затишье, когда новых зверьков давно в доме не появляется. Мы приехали в период «хореспада». Сколько в квартире хорьков, считать нельзя, — говорит Анна. Плохая примета. Как только питомцев посчитают, обязательно кто-то погибает. Но примерно их больше 20. В клетках они живут по одному или по двое. В период «хорепада» их было 52. Всех предал человек.
Касю выбросили на улицу в мороз. Не справились — у неё была затяжная течка. Самки хорьков не выходят из течки, их обязательно надо стерилизовать, иначе животное погибнет от анемии.
Дуня, единственная белая породистая самка, из-за затяжной течки была оранжевого цвета, у неё облысел хвост, она начала кусаться и перестала ходить в туалет в лоток. «Люди разлюбили её», — говорит Анна.
У Лёли нижняя часть туловища полностью лысая, на ощупь она как кошка-сфинкс. Это тоже последствия неправильного питания. Осенью этого года хозяева отдали её в приют перед рождением в семье ребёнка. Возрастная питомица не только облысела, но и перестала ходить в лоток. Люди не справились.
Асю продавали на «Авито» за мешок картошки. Животному был всего год, она жила в грязной клетке, плохо пахла. Кормили её со своего стола. При обследовании у неё нашли злокачественные опухоли, сделали операцию.
Фифу передавали из рук в руки. Из-за течки и переездов животное было агрессивным. Крошу летом нашли на улице, она бегала по дворам Иркутска. На объявление о находке хорька никто не откликнулся.
Хозяин Лили уехал на заработки на вахту и пропал без вести. Четыре года Лиля прожила с его пожилой матерью, когда женщина умерла, её соседка нашла в интернете телефоны волонтёров и отдала животное.
Но больше всего Анну поразила история Яси из города Ангарска. Когда её отдали к Анне в приют после рождения ребенка, она впала в настоящую депрессию. Анна говорит, что хорьки очень привязываются к людям и тяжело переживают разлуку. С хозяевами Яся прожила все четыре года своей жизни. В приюте легла в своей клетке, отвернулась к стене и не хотела ни с кем общаться. Умерла от сердечного приступа.
За девять лет Анна пристроила больше 500 хорьков. Пристрой в семью тоже не всегда заканчивается счастливо. Бусю три раза возвращали даже опытные «хорятники». Но возвраты — не самое страшное. Были случаи, когда новые хозяева скрывали, что питомец заболел, и сообщали об этом, когда зверьку ничем уже нельзя было помочь.
Любая болезнь у хорька развивается стремительно, говорит Анна. Не каждый ветеринар работает с этими животными. Анна возит своих питомцев к одному специалисту в Иркутске.
«Диких животных нельзя трогать»
Из приюта для хорьков эта квартира шесть лет назад стала приютом для животных семейства куньих. Анну уговорили взять к себе американскую коричневую норку Тимофеевну. Её хозяин умер, а его дети заниматься животным не могли. Мужчина нашёл гнездо со щенками норки, когда на работе они тянули баржу и чуть не раздавили гнездо. Работники решили разобрать щенков по домам. Тимофеевна жила с человеком в Братске три года. Сейчас живёт в большой клетке в спальне Анны и Николая.
В комнате, где спят сын и дочь Анны, тоже теперь есть клетки. В них живут три соболя, две ласки и норка. Соболя Тайчика люди держали в теплице на привязи, он вёл себя агрессивно и надоел хозяевам. Двух самок-соболих держали на звероферме для рождения щенков. Спрос был, необычных питомцев активно покупали. Когда самки рожать перестали, работники зверофермы рассказали одной из покупательниц щенков, что планируют забить зверьков, чтобы продать их шкурки. Женщина сообщила об этом Анне, умоляла спасти соболих.
Чёрную норку Ночку волонтёры выкупили по объявлению на «Авито» и привезли к Анне. Продавал норку мужчина из села Тальцы. Волонтёры поняли, что животное надо спасать, потому что на фото вместо мяса у неё лежали макароны.
«Но самое страшное, что продавец написал в объявлении: „Животное ручное, может жить с детьми“. Но Ночка дикая. При виде людей испытывает генетический страх и кричит. Такой зверь легко может убить ребёнка лет пяти, а взрослого травмировать», — рассказывает Анна под крики Ночки. Из-за приближения к клетке незнакомых людей, животное испугалось.
С шести тысяч цену за Ночку снизили до четырёх. Через неделю после продажи этот же мужчина опубликовал объявление о продаже нового зверька — такой же норки. В нескольких километрах от села находится звероферма. Анна предполагает, что животных, которых разводят там ради меха, работники могут выносить с территории и продавать.
В августе 2022 года Анне привезли двух щенков дикой ласки. Они выбежали прямо на дорогу. Люди посадили их в пластиковые стаканы и забрали домой, затем нашли в Интернете номер приюта и позвонили.
«Трудно осуждать людей за то, что искренне хотели помочь малышам, — говорит Анна. — Они просто не знали, что диких животных нельзя трогать. Может, щенки отстали от мамы и поэтому кричали на другой стороне дороги. Их надо было поймать чем-нибудь и перенести на другую сторону. Но многие этого не знают, к сожалению».
Что это именно ласки, определила Анна. Щенкам на вид был месяц. Размером они были по шесть сантиметров. Сейчас они взрослые — длина туловища по 13 сантиметров. Назвали их Ласик и Босик. Они активно скачут по клетке или прячутся в тканевые карманы специально сшитой для них подстилки.
Подстилки и гамаки для животных Анна заказывает в мастерской в Кемерове у швеи, которая специализируется на товарах для животных. Получает посылкой на почте. Анна платит за это из собственных денег. Один гамак стоит 500 рублей. «Считаю, что это моя прихоть, чтобы было всё удобно и красиво, поэтому я сама её оплачиваю», — говорит Анна. Шьёт для животных также мать одной из волонтёрок из Иркутска.
Клетки для соболей, норок и ласок построил муж Анны Николай. Основа сделана из дерева, прикреплена к стене, сама решётка — из металлической сетки. В уход за животными включены все члены семьи. Муж и сын строят клетки, носят и разделывают мясо. По словам Анны, она никогда не слышала ни одного упрёка за животных от своей семьи.
Кто такие «Байкальские хорьки»?
На содержание всех животных в месяц уходит 100 тысяч рублей. У семьи, в которой работает только Николай, таких денег нет. Средства на содержание приюта собирают подписчики на страницах приюта в соцсетях. Их в Telegram-канале из Иркутской области больше 200 человек, в приюте работают десять волонтёров. Все они работающие люди, которые участвуют в судьбе животных в свободное время — ведут соцсети, собирают деньги на корм и лечение, проводят праздники, чтобы привлечь внимание к проблемам. Например, два года подряд летом все вместе проводили в Иркутске День Хорька.
В 2020 году Анна и другие волонтёры создали некоммерческую организацию, чтобы была возможность получать средства грантов и субсидии. Назвали её Иркутская региональная добровольная общественная организация помощи животным «Байкальские хорьки». Руководителем выбрали волонтёра из Ангарска Людмилу Пастушенко. Она работает учителем в школе. Дома у неё живёт хорёк, до него были ещё двое.
До знакомства с Анной Людмила была волонтёром в приюте для бездомных собак.
«Я не смогла там работать, — рассказывает она ЛБ. — Такие тяжёлые судьбы у собак, и обстановка тяжёлая. Я не выдержала. У хорьков судьбы не легче, но Анна такой человек, что рядом с ней нет угнетающей тоски. Хочется действовать и помогать».
Людмила рассказывает, что сайт и социальные сети организации они стараются вести так, чтобы не вызывать у людей жалости. «Мы решили, что у нас контент будет более жизнерадостный, — говорит Людмила. — Хорьков похудевших, которые плохо выглядят и доживают, мы перестаём снимать».
В том же 2020 году новую организацию «Байкальские хорьки» мэрия Иркутска пригласила на зоофорум вместе с волонтёрами, спасающими кошек и собак. Когда волонтёры «Байкальских хорьков» рассказали о своём деле, один из депутатов задал вопрос: «А зачем вы их в лесу отловили?»
«После форума мы поняли, что мы не интересны, — говорит Людмила. — Иркутская область выделяет из бюджета средства на организацию приютов для животных. Но в основном власти хотят убрать с улицы собак. Хорьков на улице никто не видит. Их выбрасывают в заклеенных скотчем коробках. Хорёк проживет на улице три часа. Он не кричит, не лает — молча гибнет».
За три года существования «Байкальские хорьки» не смогли получить помощи ни из одного бюджета. Людмила Пастушенко изучает все условия получения грантов и субсидий, но говорит, что их приют не подходит по требованиям.
«У нас просто частное квартирное содержание дома у Анны, — говорит Людмила. — Создать приют по определенным государством требованиям мы не сможем, потому что с такими животными человек должен находиться сутками рядом».
«Нас торопят с переселением, но предлагают отдалённый район»
Квартира, в которой спасают столько жизней, — это временное жильё Чуриновых. Ещё три года назад они жили в собственной квартире, в таком же бараке. В ночь с 23 на 24 октября 2020 года в подъезде их дома начался пожар. Огонь был такой силы, что когда Анна приоткрыла дверь в подъезд, обожгло лицо. Погибла их соседка.
Младшую дочь Софию спустили на простынях с окна второго этажа, её забрали к себе люди из соседнего дома. А Анна с 16-летним тогда сыном спасали животных. Переносили клетки в дальнюю комнату, мочили пледы и накрывали их, затыкали щели в дверях. Приехавшие на вызов пожарные установили к окну лестницу, торопили жильцов, кричали, но Чуриновы не спустились, пока не убедились, что животные в безопасности. Тогда в квартире жили 52 хорька, соболь, норка, три кошки и пес.
Когда пожар потушили, жильцов не пускали в дом. Сын Анны и друг семьи залезли тайком через окно, чтобы проверить животных и спустить по лестнице из квартиры пса породы алабай. Пожарные не смогли их остановить. Ни одно животное при пожаре не погибло.
Три месяца семья жила где придётся. Мэрия Иркутска, по словам Анны, предложила им комнату в посёлке Жилкино. Чуриновы отказались, потому что это далеко от центра города, а Николай начинает работу в четыре часа утра. Снять жильё с животными не могли, никто не сдавал. В это время звери жили у брата Анны в посёлке Чистые Ключи. Анна с дочерью жила у подруги. Муж со старшими детьми и собакой снимал комнату в городе. Кошек временно отдали в кошачий приют. Каждое утро Анна ездила за 30 километров от города кормить животных, в город возвращалась вечером.
Мэрия Иркутска временно поселила их в соседний дом, в квартиру, из которой жильцы уже переехали в новое жильё. Здесь есть центральное отопление, вода, электричество. Правда, Чуриновы сами делали в ней ремонт. Расселение планируют в 2024 году.
«Наши бараки часто горят, — говорит Анна. — Нас торопят с переселением, но предлагают взамен наших квартир жильё в отдалённом районе. Мы ждём других предложений».
Сейчас среди тех, кто помогает приюту, есть пожарный, который тушил дом Чуриновых. Он вернулся после той смены домой и со слезами сказал жене: «Я сегодня тушил квартиру, полную животных, наверное, они все погибли». Его жена нашла в интернете информацию о приюте, созвонилась с Анной и узнала, что все живы. Семья решила и дальше участвовать в судьбе приюта.
«Я чувствую, что расту с ними каждый день»
Каждый день Анны начинается в шесть часов. После того, как дочь уходит в школу, мать начинает всех кормить, лечить, мыть. В клетках и во всей квартире она убирает каждый день до двух часов дня. Гостей и волонтёров принимает только после трёх.
На вопрос, как она справляется со всеми животными, Анна отвечает: «Привыкла, не умею уже по-другому. Я если засяду, то вообще закисну. Другой человек может устать, сесть кино смотреть, а я так не могу. Я сяду кино смотреть и вспоминаю, что мне можно что-то сделать, и иду делать».
Из-за питомцев Анна практически не выходит из дома. Приют стал её основной работой. После окончания школы Анна училась в Иркутском медуниверситете, хотела стать хирургом, шла на красный диплом. Но после четвёртого курса учёбу оставила, родила детей-погодков, пришлось работать. Сначала устроилась в больницу санитаркой, потом в магазин детской одежды продавцом. Медицинские знания сейчас помогают ей правильно содержать животных.
Но как бы она ни любила своих питомцев, заводить таких животных дома она не рекомендует. Здоровье у них хрупкое, содержание дорогое, а специалистов, умеющих с ними работать, мало. «Нельзя заводить животных после того, как посмотрел видео или ребёнку захотелось поиграть. Это большая ответственность», — говорит Анна.
О том, как сложилась её жизнь, Анна не жалеет. «Я не могу по-другому жить. Мне будет скучно, — говорит она. — Мне обязательно надо о ком-то заботиться, и чтобы рядом были животные. Я не считаю, что я плохо живу».
Единственное, что в жизни Анны не так, как у других людей, это, по её словам, что она никуда не ездит. Оставить питомцев одних ни на день нельзя. Но Анна говорит, что не страдает из-за этого. Если она хочет устроить себе день отдыха, «день-тюлень», то она пораньше встаёт и с утра делает самое главное — кормит и лечит. А потом отдыхает. Но если в приюте есть кто-то в тяжелом состоянии, например, после операции, то дни отдыха устроить нельзя.
Самых тяжелых жильцов Анна переселяет в свою спальню, в специальную клетку-лазарет. Ночью прислушивается, как животное спит, встаёт по несколько раз, чтобы перевернуть. В её квартире есть даже кислородная камера, как в настоящей реанимации, купить которую помогли добрые люди.
По словам Анны, хорьки принесли смысл в её жизнь. «Я постоянно развиваюсь, стараюсь больше узнать об этих животных, — говорит она. — Хорей никто не изучал никогда. Это пушной зверь, его здоровьем интересовались только чтобы получать более шикарный мех. Я занимаюсь даже его психологией. Каждый день я получаю навыки в общении с их владельцами, пытаюсь понять, почему изменилось поведение животного. Я чувствую, что я расту с ними каждый день».